Игорь Дручин - Глухая орбита вечности

— Ну, ну,— проговорил Ананьин.

— Если бы мы внимательней присматривались к природе и почаще отказывались от предвзятых идей, то, наверное, уже обрели бы бессмертие,— снова перешел на иронический тон Никишин,— а пока только «Ну-ну!».

— У тебя есть конкретные идеи? — отпарировал биолог.

— Идеи носятся в воздухе. Вам остается лишь выловить их, а вы только чешете затылки,— разозлился геолог, видя, что его не хотят понять.— Аборигены интуитивно осознали, что бессмертие не растянутое до бесконечности старение, а биологический цикл. Казалось бы, ясно. Клетка, поделившаяся пятьдесят раз, теряет свою жизнеспособность. Поскольку смена клеток в человеческом организме около четырех лет, то и пределы человеческой жизни — двести лет! Чтобы произвести обновление, или попросту помолодеть, нужно изменить генетический код клеток, чтобы они получили вновь возможность делиться. И что же? Кто-нибудь исследовал это направление?

— Это еще требуется доказать,— спокойно возразил Ананьин и машинально почесал затылок.

Зал грохнул от хохота.

— Вот, вот,— усмехнулся Никишин.— Пока мы доказываем, необразованные аборигены нашли какой-то способ воздействия на гены и преспокойно омолаживаются.

— Ты это серьезно, Николай? — вскочил с места Леонид Журавлев.

— Походи с мое, сам убедишься. Был старик, смотришь — молодой! Особенно вожди. Их легче различать. Те же амулеты на груди. А главное, взгляд ироничный, торжествующий! Так и кажется, что произнесет ехидно: «Стареешь, долгоживущий? Посмотрим, сколько ты протянешь...»

— Ведь это твои фантазии, Никишин! — запальчиво произнесла Марина — Просто титул вождя наследует сын. Они часто так и именуются: сын Таа Киты, сын Бари Маты.

— Фантазии... У настоящих сыновей нет такого сходства! И потом... Разве не чувствуешь, как на тебя смотрит человек, знающий тебя, или видящий в первый раз. Извини, это надо испытать на себе. И потом... Ты когда-нибудь видела, чтобы они хоронили вождей?

— Но они сами уходят, когда состарятся, как слоны, почуявшие близкую смерть. У них такой обычай. Их сопровождает свита, которая затем возвращается, оставив старика умирать в долине смерти. И это касается не только вождей, но и всех уважаемых соплеменников.

— Зато женщин они хоронят нормально, как все люди.

— Естественно. Женщин у них рождается больше.

— И потому мужчин надо беречь! — засмеялся Николай.— Ладно, мне надоело вас убеждать, да и время дискуссий закончилось. Время обедать.

— Никишин прав,— сказал за обедом Байдарин Леониду.— Мой знакомец Шибу Ши уже второй раз меняет кожу. Опять ходит, как новенький. Трудно спутать с другими, тем более он относится ко мне доброжелательно. Поглядывает на меня сочувственно. Потом, смотришь, на крыльце появляется связка рыбы или кусок мяса, завернутый в листья.

— Еще бы не прав,— задумчиво проговорил Куравлев.— Помнишь, Уро Юа, верховного жреца? Тоже недавно помолодел. И все-таки непонятно, почему они не хотят с нами разговаривать, не хотят общаться?

— Кто их знает? Сам помнишь, как это было. Когда жрецы и вожди узнали, что мы не бессмертны, наложили табу на общение с нами. Зачем? Может, боятся, что мы чему-то научим их соплеменников и те станут более уважаемыми. Тогда прощай власть: могут выбрать другого вождя. А так дождутся, пока мы умрем, и все останется по-старому.

— Примитивно, но логично,— согласился Журавлев.— Знать бы, что они используют для воздействия на генный аппарат?

— Уж, наверное, не твои штаммы, Леонид,— пошутил Байдарин.

— Не ехидничай, Сережа. Есть в здешних вирусах своя загадка. Уверен, если бы удалось взять пробы из их города мертвых, получил бы вирусы с необходимой активностью. Но, сам понимаешь, попасть туда невозможно. Табу есть табу.

Винейские игры традиционно проводились по разным видам спорта. Но рекорды не фиксировались. Важно было участвовать и просто побеждать. В беге, плавании, прыжках, метании диска и копья... Да и трудно ожидать результатов, если самой молодой участнице Жанне Брагинской исполнилось шестьдесят четыре. Но волейбол всегда был любимым видом спорта, который собирал под свои знамена всех: и игроков, и болельщиков. Однако первая же игра команды корабля с базой Вине-Ву показала, что и здесь возраст стал играть большую роль, чем мастерство. База сравнительно легко выиграла у грозного прежде соперника, но уступила науке и команде десантников. Именно между этими командами и должна была решиться судьба золотой медали. В отличие от Земли, медали изготовлялись в полном соответствии с их наименованием, благо стараниями Никишина было разведано несколько месторождений полиметаллов и золота для нужд корабля. Эскизы для каждого вида спорта делали Радий Щапов и Женя Сомова — художники по профессии и призванию. Гравировку выполнял Радин, а остальное брали на себя Фадин и Арбатов. Медалей было много, а участников мало и потому каждому доставалось что-нибудь на память, особенно женщинам. Своеобразным рекордом было разве что золото Зинаиды Астужевой. Она ни разу не уступила никому первенства на всех дистанциях по бегу. Все знали о ее наследственности от бабки, настоящей олимпийской чемпионки, и потому к ее самолюбивым притязаниям относились снисходительно.

Финальные игры по волейболу по традиции завершали спортивную программу и в спортзале собирался весь состав экипажа за исключением дежурных и больных. Но и те могли поболеть за свои любимые команды по видеосвязи. На этот случай в зале устанавливались шесть пар датчиков, чтобы можно было видеть игру во всех деталях и ракурсах. Первый сет «Наука» проиграла с разрывом в два мяча. Воодушевленные десантники и пилоты планетных средств выиграли и второй сет у непобедимой прежде команды Никишина, показав, что и здесь возраст не помеха. Правда, Никишин, сославшись на свои восемьдесят, сидел в запасе.

— Давай, Коля. Без тебя не ладится. Да и стыдно тебе. В «Десанте» троим за восемьдесят, а вон как молотят,— упрекнула его Зинаида.

И Никишин сдался. Он сделал перестановку в команде, поставив Байдарина на четвертый номер, и сам стал на первый. Зинаиду, с ее мягким пасом, определил центровой, и игра закипела. Никишин завелся и бил из любых положений, что привело десантников к легкой панике. Правда, его хватило на один сет, но перелом в игре наступил и «Наука» выиграла и четвертый сет. Пятый, решающий сет, опять начался без Никишина. Он поставил на свое место Седельникова, а сам устроил себе передышку. Сначала все пошло хорошо Володя со свежими силами старался и даже провел несколько хороших ударов, но быстро скис и десантники воспрянули духом. И тогда Никишин заменил Седельникова. Исход игры был предрешен.