Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Собрался было повернуть назад, к судну, но заметил, что кто-то еще трепыхается в сетке. Этот кто-то, видимо, запутался здесь совсем недавно, так как был еще полон сил, и мощно, отчаянно забился и запенил воду, испугавшись приблизившегося к нему человека. Бондарев разглядел нерпу. Ее идеально круглые, как иллюминаторы, блестящие, темные и немигающие глаза были наполнены страхом и мольбой. Андрей умилился и стал мысленно уговаривать симпатичного зверька: «Ну что ты, глупая, бьешься? От этого сеть лишь туже сжимает твои ласты. Это пришло твое спасение, сейчас вот я тебя освобожу».

Аквалангист вынул из чехла нож и, стараясь не поранить беснующееся животное, стал аккуратно, расчетливо разрезать на тугом теле и ластах нерпы пленившие ее неподатливые нити. Кропотливо возился несколько минут. Наконец изнывающий от нехватки воздуха, притихший зверь был свободен. Андрей ободряюще, напутственно хлопнул ладонью по черной, круглой и тугой, словно автомобильная камера, спине — и нерпа взмыла вверх и в сторону, прочь от смертельных объятий коварного призрака.

И тут аквалангист услышал за своей спиной, над ухом, резкий металлический щелчок. Это сработало сигнальное устройство, предупредившее его о том, что воздуху в баллонах осталось не более чем на десять минут. Пора выходить на поверхность. Как раз успею доплыть до судна, подумал Андрей и, резко ударив ластами по воде, развернулся. Однако хорошего гребка ногами не получилось, ласты спружинили на дели. Ее медленно колышущаяся складка коварно подкралась сзади, легла на плечи и голову, как липкая паутина в осеннем лесу. Бондарев увидел, что стекло маски стало сетчатым, и вспотел от охватившего его волнения. Попытавшись силой выбраться из дели, он оказался вскоре спеленутым по рукам и ногам.

Не суетиться, приказал себе Андрей, надо спокойно оценить ситуацию и плавно, медленно действовать ножом. Основная масса сети уже сдрейфовала за спину, и пленник оказался в ее выпуклости, точно на дне мешка. Это облегчало задачу. Аквалангист спокойно переложил нож из правой руки в левую и распорол дель вдоль правого предплечья. Снова переложил нож и в образовавшуюся дыру просунул с ним всю руку. Затем поочередно освободил от сети голову, туловище и ноги. Вздохнул с облегчением и быстро всплыл на поверхность. Андрей снял с лица маску с загубником и, сильно, с ликованием в душе работая ластами, на спине поплыл к судну.

Бондарев иногда оглядывался через плечо назад, на «Ою», чтобы сориентироваться, видел на борту команду, с нетерпением его поджидавшую, и ликование его, вполне естественное после освобождения из плена, сменилось иного рода нервным напряжением — некоей смесью досады и злости на пережитый унизительный страх и вообще на всю эту неприятную историю. Нет в природе никаких других призраков и леденящих душу ужасов, думал он, кроме тех, что создали сами люди — по своей легкомысленности ли, лености ли, или преступной оплошности. Надо выдрать со дна эту сеть тотчас же, мысленно укреплял моряк свою решимость, с которой он обратится к капитану, ведь сами дель бросили — нам и исправлять ошибку.

— Где тебя носит? Я смотрю, винт чист, а тебя — нигде! Поплавать, что ли, решил? Нашел время, — встретил Андрея упреками старший механик, помогая ему взобраться на борт.

— Тебе бы так поплавать, Иван Прокопьевич! — с укоризной, многозначительно и громко выпалил моторист, возбужденно сверкая глазами.

— А что случилось? Ты, я вижу, не в себе, — сказал Гайко, с любопытством глядя на своего обычно невозмутимого подчиненного.

— Стоп! Стоп, машина! — возбужденно и неожиданно гневно, на удивление толпившихся на корме моряков, завопил Андрей на ходовой мостик капитану, заметив, что тот дал ход судну.

Капитан послушался, перевел ручку машинного телеграфа на «стоп» и, спустившись вниз, обратился к Андрею:

— Ну, в чем еще дело? Спешить нам надо в район лова, а ты — «Стоп, машина!» Что за проблема?

Андрей вдруг почувствовал, что перед лицом спокойного, подтянутого и деловитого Петра Петровича возбуждение и гнев его стали пропадать, улетучиваться из его души, словно туман от дуновения свежего ветра. Правда, образ сети-призрака продолжал гореть ярким пятном в его воображении, однако внутреннее чутье подсказывало, что он не сумеет передать словами весь тот трагизм ситуации, который он прочувствовал там — в глубине. Но все-таки он не сдавался, попытался убедить капитана и всех, кто еще остался на палубе и смотрел на него с некоторой долей любопытства. Если бы они увидели своими глазами то, что видел я, тогда не надо было бы тратить слов, тоскливо подумал Андрей, а вслух сказал упавшим голосом:

— Сеть там, Петр Петрович, наша, брошенная в прошлом году. Понимаете? Полотно метров сто пятьдесят хорошо заякорилось и стоит, — Бондарев смолк, подыскивая еще слова, и, подняв глаза заметил сочувствующие, но не обнадеживающие на поддержку улыбки на лицах своих товарищей.

— А откуда ты, Андрей, знаешь, что сеть наша? — с сомнением и недоумением в голосе спросил старший механик.

— По наплавам и кухтыЛям — я сам их подвязывал.

— Допустим. Но что из этого? — задал вопрос капитан.

— Необходимо поднять ее, Петр Петрович. Понимаете?.. Она вредит. Рыба, тюлени запутываются… Я нерпу одну освободил.

— Ха-ха-ха! При чем здесь нерпа? Бог с ней, с нерпой.

— И сам я чуть не запутался…

— А какая нелегкая тебя понесла от борта? Только промысловое дорогое время теряли. И технику безопасности нарушаете, — вдруг завелся капитан. — Иван Прокопьевич, почему страховочный линь на Бондареве не закрепили? Ведь еще в прошлый раз, когда он невод с зацепа снимал, я вас тоже предупреждал об этом. Смотрите, схлопочете оба по выговору. Зачем ты, Андрей, от борта невесть куда уплыл? Тебя лишь к винту послали. Что за самодеятельность?

— Так.. — Надо же было осмотреть… — запальчиво, но с запинками и неубедительно начал оправдываться незадачливый моряк.

— Это же сеть-призрак!.. — Ха-ха-ха! — развеселился Петр Петрович.. — Мистику мне тут разводите. Давай, Иван Прокопьевич, пускай движок — и полный вперед! На лов!

Потом капитан достал из портсигара беломорину, медленно, задумчиво постучал ею по крышке, не спеша прикурил и дружелюбно, доверительно сказал обескураженному, сердито насупившемуся Андрею:

— Я тебя понимаю, сынок, нерпу жалко и вообще негоже, конечно, море захламлять… Давай, мы вот как договоримся: я засеку это место на карте, и после лова, когда пойдем еще в Поронайск, времени будет побольше… выдернем сетку. Ты мне напомни… Но больше не своевольничай, без страховочного линя под воду спускаться запрещаю. Второго аквалангиста-то у нас пока нет. Мало ли что — под водой?