Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Так и не получив ответа, Энн задумчиво осматривает нас, затем решительно ставит перед Василием Евграфовичем чучело раздувшейся колючей рыбы, а передо мной увесистую фигурку негритянки с закинутыми за голову руками и называет цену. Мы послушно, даже с поспешностью, выкладываем деньги. Матрона со стороны флегматично наблюдает за этой сценой.

Энн заворачивает покупки, ловко перехватывает их розовой тесьмой и вручает нам. Одарив на прощание снисходительной улыбкой, она отступает в глубь магазина, и ее место занимает дородная матрона.

Под мелодичный звон колокольчика мы покидаем лавку.

— Еще одна такая покупка, и мои малыши останутся на бобах, — говорит обескураженный Василий Евграфович. — Тебе хорошо, твоя негритянка гладкая, не колется, а мою рыбу в руки не взять! Придется прятать ее в шкафу.

— Но когда дети подрастут, они оценят этот сувенир по достоинству, — стараюсь приободрить я товарища.

Но Василий Евграфович безутешен.

— И зачем мне это чучело? — распаляет он себя. — Как я с ним на глаза жене покажусь? В доме нужных вещей не хватает, а я, пожалуйста, привез дикобраза! Нет, надо быть бдительней, держать ухо востро, — наставляет он себя. — А то не успеешь оглянуться, и всучат залежалый товар.

Настороженно переступаем порог книжной лавочки. Расстроенный Василий Евграфович вначале наотрез отказывался даже войти туда, но я уговорил его, сразив аргументом, что покупать совсем не обязательно, а посмотреть — интересно. В магазинчике обстановка вполне безопасная. Никого похожего на мисс Энн здесь нет. Сухонькая старушка в очках, заметив наше смущение, не докучает расспросами, а, держась поодаль, позволяет самостоятельно знакомиться с книжными полками.

Названия большинства книг и имена их авторов ничего не говорят нам. Василий Евграфович нашел в разделе путешествий Тура Хейердала, а я в беллетристике — Франсуазу Саган, переведенную на английский. А вот русских писателей нам не удалось обнаружить.

В разделе истории мое внимание привлекла большая старинная книга. Она была иллюстрирована гравюрами, и я принялся ее перелистывать…

Первые страницы рассказывали о жизни европейских поселенцев, начавших освоение южноафриканских земель. С гравюр смотрели суровые, немного флегматичные лица крестьян-буров. Буры-фермеры, возделывающие свои плантации, скотоводы со стадами шустрых коровенок и низкорослых, упрямых бычков. Уверенная посадка в седле, небрежная одежда, широкополые шляпы — точь-в-точь американские ковбои. Буры-охотники, выгоняющие из зарослей обезумевшего носорога или храбро вступающие в схватку со львами и тиграми. Вот семья плантаторов, заняв круговую оборону, отстреливается от полчищ черных, воинственно размахивающих пиками и дротиками.

Еще несколько страниц. 1806 год — захват колонии англичанами. Установление новых порядков… Отмена рабства в 1836 году. Разгневанные, раздосадованные лица фермеров. Их экономическое могущество подорвано… Великий трек — массовое переселение буров за границы колонии. Целыми семьями в крытых просторных повозках — фурах, запряженных лошадьми или быками, трекеры отправляются на новые земли. И вновь «оттесняют» местные племена, вновь начинают возделывать землю, разводить скот, охотиться на диких животных. Так складываются бурские республики Трансвааль и Оранжевая… 1867 год — открытие алмазов, а вскоре и богатейших месторождений золота. На гравюре — алмазные копи в Кимберли. Гигантская воронка, напоминающая метеоритный кратер, в глубине которой кипит работа…

Земли Южной Африки оказались вовсе не такими бедными, сугубо сельскими, какими представились Гончарову, сетовавшему на их неосвоенность: «Но где взять народонаселение? Здесь нет золота, и толпа не хлынет сюда, как в Калифорнию и Австралию». А пятнадцать лет спустя в Южную Африку устремились потоки золотоискателей [17] В современной золотой промышленности ЮАР занято свыше 1 млн человек. Ей принадлежит первое место по добыче золота в капиталистическом мире. .

Я перелистал еще несколько страниц. На меня взглянул президент республики Трансвааль П. Крюгер. Художник придал его лицу внимательное, доверительное выражение. Зато тот же художник не пощадил Сесиля Родса — премьер-министра Капской колонии, могущественного английского промышленника, одного из инициаторов англо-бурского конфликта. Он изобразил его человеком с жестким, хищным взглядом… События англо-бурской войны. Первые победы буров… Молодой лорд У. Черчилль, будущий глава правительства Великобритании, в плену у буров. Но это временные успехи. Силы не равны… На последующих страницах английские подкрепления высаживаются в Кейптауне, англичане наступают… Партизанские вылазки буров не приносят особого успеха: всадники в шляпах с ружьями скачут наперерез английскому железнодорожному составу… 1902 год — бурские республики капитулируют. Этим событием заканчивалась книга…

В книжной лавке было удивительно спокойно, шум с улицы почти не проникал сюда, старушка в очках по-прежнему тихо сидела в углу и что-то вязала. Василий Евграфович, облокотившись на прилавок, увлеченно разглядывал какую-то книгу. Я подошел к нему. Книга оказалась шикарно изданным руководством по уходу за новорожденными. Рисунки, как купать, пеленать, одевать младенцев, были один лучше другого. На цветной вклейке родители — жизнерадостные мама и папа — купают ребенка в роскошной голубой ванне. Папа, как мне показалось, был немного похож на самого Василия Евграфовича.

— Что здесь написано? — оторвался наконец от созерцания мой товарищ.

Книга была издана на африкаанс, и я ничего не понимал. Но, не желая разочаровывать Василия Евграфовича, ответил, что младенцы предпочитают голубой цвет, и потому голубая ванна весьма полезна для маленьких. Мог ли я ожидать, что эти в шутку сказанные слова глубоко западут в душу Василия Евграфовича?

«Уж лучше бы я купил такую книгу, чем этого жуткого дикобраза!» — содрогнулся Василий Евграфович, взглянув на свой сверток, перехваченный розовой тесьмой. Сквозь толстый слой оберточной бумаги уже пробивались наружу острые иглы. Мы попрощались с тихой старушкой и покинули покой этого уютного магазинчика.

На Адерлей-стрит в этот час особенно многолюдно: заканчивается рабочий день. В тени зданий уже ощущается желанная прохлада, но на солнечной стороне по-прежнему знойно, и южноафриканское солнце кажется еще более ослепительным.