Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Страшно подумать. Та самая расхожая фраза: обогащая себя, Разоряем детей и внуков.

Карты рассказывают, что даже на хороших черноземах Украины, Предкавказья, Донского края ежегодно и безвозвратно расходуется сегодня по 0,2–0,7 процента гумуса из тех 3–5 процентов, которые имеются в пахотном слое. В более северной, нечерноземной, зоне количество гумуса снижается ежегодно на 0,1–0,3 процента, а ведь здесь до трети хозяйств имеют его в своих почвах 1,5–2,3 процента, тогда как почвоведы считают, что для формирования нормального урожая всех культур надо иметь почвы с количеством гумуса не менее 2,5 процента. Особенную точность в такого рода анализах соблюсти трудно, выкладки приблизительные, в почве идут процессы, не всегда ясные нам. Но уже приближение к такому опасному рубежу должно бы насторожить и земледельцев, и руководителей областей, агрономов, наконец.

Спустя некоторое время ВАСХНИЛ, не без участия Института органических удобрений, о котором мы говорили, провел во Владимире выездную сессию с участием многих ведущих почвоведов и агрономов на ту же тему: как спасти плодородие изработанных почв. Местные карты плодородия, составленные с участием Росгипрозема, подтвердили всю опасность выращивания урожаев без адекватной отдачи полю взятых у него питательных веществ. Выяснилось, что сотни и сотни хозяйств в Нечерноземье (в Сибири — тоже) стоят на подступах к бесплодию почв.

Все попытки поправить дело внесением больших доз минеральных удобрений оказались тщетными. Более того, подтвердилось высказанное некогда академиком Д. Н. Прянишниковым мнение, что минеральные туки и соли действуют эффективно только на фоне органического удобрения. Где нет гумуса, минеральные удобрения не связываются почвой и промываются, а частично переходят в растения, делая их малопригодными для питания (нитратное перенасыщение).

Показателен пример Московской области. Здесь щедры на минеральные удобрения, как нигде: вносили на гектар по 400–500 килограммов туков и трижды за десять лет известковали пашни. Но проявили чрезмерную скупость при использовании навоза — не вывезли и третьей части запланированной органики, здесь много комплексов со смывом навоза, а жидкий навоз необычайно трудно возить и вносить. В результате почти 40 процентов «столичных» пашен продолжают терять гумус, его здесь 2,1–2,5 процента. Конечно, это сказалось и на урожае. Зерновые дали в 1971–1975 годах 23 центнера с гектара, а в 1981–1985 годах только 21 центнер. Не прирастает и урожай картошки, овощей.

Министр сельского хозяйства страны В. К. Месяц, став первым секретарем парторганизации столичной области, теперь обязан поразмышлять о своей прежней деятельности…

Горы неиспользованного навоза так и остаются лежать возле скотных дворов. Не везде, конечно. Кто имеет крестьянскую душу, тот не дожидался указаний свыше. Ермолинский совхоз Дмитровского района, где директором Алексей Беспахотный, а главным агрономом Владимир Ян, вносит ежегодно на свои поля по 20–22 тысячи тонн органики; прибавка гумуса за год — до 0,2 процента, поэтому урожаи завидно стабильные, и тысяча коров дает по 5100–5400 килограммов молока каждая. И это — на тяжелых глинистых подзолах Дмитровской возвышенности.

«Истощенные почвы — больные почвы, предтеча голода», — пишет академик Рабочий. С ним нельзя не согласиться.

Ставка на минеральные удобрения как на замену органического — это стратегическая ошибка. Конечно, это куда проще, легче, чем возиться с навозом, с торфом, с соломой. Но этим «простым и легким» мы нарушили биологическое равновесие в природе, вырвали одно звено из цепи природной стройности, когда из почвы ежегодно стали увозить с урожаями органическое вещество. Из цепочки «солнце — зеленый лист — гумус — почвы — растение — органика» мы изъяли с урожаем органику и не возвращаем ее. Слабеет урожай, не используется энергия солнца в анемичном листе, почва приближается к состоянию неплодородного грунта.

А между тем есть все условия для скорого излечения больных земельных угодий. Все еще есть. И лекарства поблизости. В колхозах и совхозах ежегодно от скотины получают примерно 1,6 миллиарда тонн навоза. Часть его пропадает — стараются сбросить в овраги, в реки, вообще с глаз долой. Делают это не крестьяне, а безответственные люди, лишенные способности думать и делать добро.

Есть большие запасы торфа. Разрыхленный и подсушенный, а затем смешанный с навозом или навозной жижей, как удобрение, он почти не уступает навозу. Но мы добываем торф для… топлива на электростанциях в том же Владимире и под Москвой. Действие, свойственное ненормальным людям.

Есть солома, у комбайнов имеется соломорезка, при уборке надо бы резаную солому выбрасывать на стерню и запахивать. Подсчитано, что соломы получаем в год сто миллионов тонн. Не заделываем, большую часть сжигаем сразу после уборки, чтобы не мешала пахоте зяби. Меньшую пускаем на корм. Никудышный корм.

Если всю эту гору добра — навоз, торф, солому — использовать на удобрение почвы, на урожай, то каждый гектар пашни получит ежегодно почти 9 тонн. Мало, конечно, но все-таки. И уже минеральные удобрения по такому фону не уйдут в песок и не обратятся в отраву.

Горько писать, но сегодня, даже по явно завышенным отчетам, в поле вывозят за сезон 0,7–0,9 миллиарда тонн навоза, меньше половины имеющегося, всего три тонны на гектар, триста граммов на квадратный метр пашни — смехотворная, гомеопатическая доза!

Зато «левая» машина навоза идет нарасхват в дачных поселках — по 25–30 рублей. Дачники не скупятся, знают, как облагородить собственный надел!

Безумие расточительности в том, что большая часть ценнейшего органического удобрения остается в оврагах, куда его сталкивают бульдозерами. Он растекается по низинам, отравляет воду, леса, попадает в водоносные слои, откуда мы берем питьевую воду…

День и ночь грохочут заводы, размалывая и обогащая фосфориты. Дымят удушливыми газами азотно-туковые комбинаты, вырабатывая аммофос и жидкий аммиак, из глубоких шахт достают калийные соли. Тащат составы минералки по областям и весям страны. Рассеивают на полях, где органики — кот наплакал. И все это, с трудом добытое, проваливается с грунтовой водой в нижние слои земли, частью попадает в пищевые продукты, и мы ахаем, узнавая о новых болезнях и отравлениях.

А только в 1,6 миллиарда тонн навоза, накапливающегося за год, содержится 12–15 миллионов тонн дарового азота, фосфора и калия, почти половина питательных веществ, добываемых сегодня промышленным путем.

Абсолютно несносное, дикое положение: тратим уйму денег и сил на создание искусственных солей и туков, возим их за тысячи километров и одновременно выбрасываем с навозом куда попало миллионы тонн даровых азота, фосфора и калия! И загрязняем и без того уже сильно подержанную среду обитания.