Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Парки и резерваты огромны; красные ниточки дорог, по которым бегают туристские автобусики, проложены лишь между наиболее интересными районами заповедников с красивым ландшафтом, водопоями или тенистыми зарослями деревьев, привлекающими зверей. Между этими дорогами лежат обширные (шириной в тридцать — пятьдесят километров) пространства девственного африканского буша. Животные могут делать в парках что хотят: пересекать никак не обозначенные их границы, навсегда уходить из парка или навеки селиться в нем. В основу идеи создания парков и была положена мысль о том, чтобы зверь чувствовал себя совершенно свободным.

Единственный заповедник, окруженный (правда, всего лишь с двух сторон) забором, — это Национальный парк Найроби. Прямо к его территории подходят кварталы современного города с полумиллионным населением, восточную границу парка образует оживленное шоссе, связывающее кенийскую столицу с главным восточноафриканским портом Момбасой. Тут, конечно, забор необходим и для людей, и для зверей. До тех пор пока его не построили, найробийские газеты имели возможность почти еженедельно печатать «экзотические» фотографии — автомашины, разбившиеся при столкновении с зебрами и гну.

Но зачем же тогда ворота? Для людей и от людей. Созданный для охраны животных в их естественной среде обитания, парк в условиях Восточной Африки очень скоро приобрел и новую функцию. По мере развития туризма парк все больше превращался в коммерческое предприятие. Въезжающему в него туристу порой невдомек, что ворота, под которыми он фотографируется, построены исключительно для того, чтобы взять с него мзду. Турист никогда не задумывается о том, что, даже если парк и огородить пятью или шестью рядами колючей проволоки, ни слона, ни жирафа такой барьер не остановит. В то же время турист в заповеднике, как и везде в Африке, — пленник дороги. У него нет возможности миновать ворота, потому что в противном случае его автобусик, не проехав и сотни метров, застрянет на обломке лавы. Таким образом, не заборы, а бездорожье охраняет зверей в кенийских парках.

Есть, конечно, и другой тип посетителей заповедников. Это люди побогаче, которые могут позволить себе поездку не в коллективном автобусе, а в индивидуальном лендровере, или живущие в самой Кении европейцы, имеющие машины повышенной проходимости. Конечно, они могут оторваться от дороги, миновать ворота и въехать в парк, где им заблагорассудится. Но тут уже, как правило, вступает в силу инстинкт самосохранения. В отличие от туриста, сидящего в автобусе и не ведающего об опасностях парков, эти «вольностранствующие» знают, что такое африканский буш. Если вы сталкиваетесь лицом к лицу с раздраженным слоном на дороге, у вас есть немало шансов удрать от него на своей машине. Но если такая встреча произойдет среди нагромождений туфа или в зарослях акаций, где лендровер ползет со скоростью пять километров в час, ваша судьба зависит исключительно от доброй воли слона.

Администрация парков не запрещает людям, предпочитающим смотреть на Африку не с обочины дороги, уединяться от ненавистных им туристских автобусиков и оставаться наедине с животными посреди буша. Но для таких посетителей парка в будке у ворот есть специальная книга, где они помимо общих для всех сведений указывают еще и дополнительные: «Дата выезда из парка», «Ворота, через которые будет покинут парк». В заповедниках с особо плохими дорогами и «опасной звериной ситуацией», например в горном парке Кения или в огромном кишащем зверями Меру, аскари обязаны особенно внимательно следить за датами выезда. Если через тридцать шесть часов после объявленного времени ваша машина не проследовала ни через одни ворота, на ее поиски посылаются служители парка. Вот почему все (за исключением злостных браконьеров) выбирают дорогу, ведущую через ворота.

Миновав ворота резервата Самбуру, посетители едут по красной, лишенной асфальтового покрытия дороге. От множества машин, поднимающих пыль, придорожная растительность покрыта густым красным налетом. Первые километры не радуют обилием зверей, особенно если въехать в парк днем, когда почти все его обитатели, прячась от солнца, забираются в заросли в поисках тени. Найти ее, правда, нелегко, потому что зонтичные акации и канделябровидные молочаи, преобладающие на равнине Самбуру, образуют светлый полог, почти не защищающий от полуденного зноя. Лишь около шести вечера, за час до наступления темноты, у дороги показываются табунки зебр, грациозные антилопы геренуки перебегают дорогу под самым носом машины да любопытные сетчатые жирафы, задрав головы над зонтиками деревьев, приветливо помахивают хвостами туристам, спешащим в гостиницу до наступления темноты.

Предупредительные портье-африканцы уже поджидают посетителей. Вынув из машины багаж, они провожают их в номер.

Вместе с портье рядом с туристом важно шествует служитель парка в зеленой форме с допотопным шомпольным ружьем на плече. Никто не помнит, когда в последний раз применялось это ружье, однако вооруженный аскари создает колорит, который так нравится туристу.

Войдя в номер, портье обязательно спустит над кроватью противомоскитную сетку (хотя в аридных районах Кении нет комаров) и опрыснет комнату инсектицидом, призванным предохранить туриста от прочих вредных африканских тварей. Все это также производит соответствующее впечатление на жаждущего «настоящей Африки» посетителя.

Все гостиницы в восточноафриканских заповедниках называются лоджами (lodge). В английском языке это слово означает сторожку, охотничий домик, временное жилье. Туристу, покупающему где-нибудь в Лондоне или Чикаго тур по Кении, это название как бы обещает, что он будет жить в Африке чуть ли не в таких же условиях, как и первопроходцы: маленькая хлипкая хижина посреди буша, кишащего носорогами и львами. В действительности же лоджи в кенийских парках — это солидные сооружения со всеми удобствами, причем самые современные, построенные в семидесятых годах гостиницы, например «Нгулиа лодж» в Цаво, представляют собой строения, которые сделали бы честь любому городу.

Но вот лодж в Самбуру больше всего соответствует подлинному смыслу этого слова. Туристов поселяют здесь в небольших деревянных коттеджах под соломенной крышей. В коттедже две изолированные комнаты, каждая на двух человек. Внешне эти строения неказисты, внутреннее же их убранство сочетает в себе продуманный утилитаризм с подчеркнуто «дорогой» простотой. Отличительная черта всех кенийских лоджей — удивительно умелое использование местных материалов, приспособление предметов традиционного африканского быта к потребностям современного интерьера. Стенки обшиты порой необструганными досками, но доски эти — тиковые или палисандровые. На стенах — картины-аппликации из банановых листьев или шкур антилоп, на полу — цветастые циновки из пальмы рафии, на потолке — лампа с абажуром из калебаса (полой тыквы), на тумбочке — ночник, украшенный бисерными орнаментами самбуру.