Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

Между тем в синеватом свете утра сомкнуто и неприступно вырастала на пути глухая чащоба. Если бы лось сунулся туда, в мешанину растений, ему не продержаться бы и минуты против вертких противников. Но он этого не сделал, чем, видимо, нарушил расчеты матерой волчицы. По ее невидимому знаку волки все же попытались загнать лося в чащу, но тот неожиданно свернул к огромному выворотню, причудливо черневшему на краю чащобы, мгновенно развернулся под нависшими корнями и опустил рога. Волки, рассыпавшись веером, тоже остановились. Хищные оскалы, хриплое дыхание — грозный лик опасности!

Первым ринулся один из переярков. Ослепленный остервенением, недостаточно искушенный, он бросился так, будто намеревался разом проглотить лося. И поплатился. В момент прыжка на него обрушился сокрушительный удар взвившегося копыта. Крутнувшись в воздухе, переярок упал на землю с проломленным черепом.

В следующее мгновение второй переярок и волчонок одновременно напали с двух сторон. И тут же переярок, припадая на сломанную ногу, заковылял в сторону. Волчонок, получив скользящий, но очень болезненный удар по ребрам, пастью хватал снег.

Тогда за дело взялась сама матерая. Она обежала выворотень и, подлезши под него, неожиданно оказалась возле задних ног лося. Почувствовав хищницу так близко, лось отпрянул. Вожак молча прыгнул на него и сбил с ног. Но наверное, хищники помешали друг другу. Не получив даже царапины, лось через мгновение вскочил на ноги и гигантским прыжком снова начал бег. На этот раз ему удалось намного опередить преследователей. Перед ним открылась чистая, изумительно ровная площадь. Он скакнул на нее и по брюхо провалился в воду. Он выкинул на лед передние ноги — лед подломился. Через минуту вокруг лося открылось довольно большое пространство зеленоватой речной воды с плавающими в ней льдинками.

На берегу появились волки. Сначала вожак с волчицей, потом к ним присоединился волчонок, последним приковылял переярок с переломанной ногой. Все четверо сели в снег и наблюдали, как барахтается добыча, которая теперь-то уж, верно, не уйдет от них.

Вскоре хищники, однако, забеспокоились, засуетились: лось, кроша лед, удалялся.

И опять главная роль досталась волчице. Она осторожно ступила на нетронутую белизну реки, раз-другой шагнула по-кошачьи тихо и, видя, что лед держит, осмелела. Она быстро миновала полынью и оказалась перед мордой лося. Тот, подняв брызги, в панике повернул назад, но… увидел на берегу трех терпеливых караульщиков.

Всходило красное солнце — верная примета похолодания. Вскоре плававшие вокруг лося льдинки перестали покачиваться. Вода загустела. И вот мороз кинул на нее тонкие стрелки. Заблестев, она застыла…

Петр Петрович Лихов в это утро был дважды близок к тому, чтобы сдержать свое обещание касательно зайца. Но уж очень ненадежно охотничье счастье. В первый раз здоровенный русачище, поднятый с лежки, полетел, как вихрь… И второй раз тоже не повезло.

Охотник пробирался берегом реки по тому самому густому лесу, куда волки намеревались загнать лося. Оказавшись у опушки, Петр Петрович увидел описанную выше картину: сохатый почти посреди реки, а по обе стороны от него волки. Лихов сразу же понял ситуацию, изумился, а затем узнал пленника:

— Батюшки, он! А каковы голубчики серые! Ишь, дожидаются, когда он примерзнет!..

Петр Петрович взял на мушку матерого и аккуратно нажал на спуск. Ружье дзыкнуло. Осечка.

Волчица, уютно лежавшая на снегу, посмотрела в сторону скрытого кустами Петра Петровича, что-то почуяла, поднялась и мгновенно скрылась в лесу на противоположном берегу. Тройка, сидевшая на этом берегу, увидев это непонятное бегство, страшно засуетилась и, когда Петр Петрович, вытаскивая подведший патрон, невыдержанно выругался, тоже пустилась наутек.

— Чего стоишь?! — крикнул, выходя из чащи, Лихов.

Петр Петрович Лихов в ту зиму еще раза три видел знакомого лося в окрестностях Кудрявцева, а следы его попадались постоянно. Значит, зверь перезимовал вблизи Желтых Ключей и места, где на него напала волчья стая. По-видимому, хищники больше не нападали. Вернее всего, рассудительная волчиха сочла за благо поддерживать с лосем мирные отношения.

Весной он вернулся в Бельмишинское урочище и дошел до озера. В первых числах мая бельмишинские мальчишки притащили в село лосиные рога, которые, как они рассказывали, висели на нижних ветвях березы, возле самой дороги. Рога поношенные, с двумя отростками, как положено трехлетку.

Конечно, нельзя было вот так оставлять рога. Неровен час враг наткнется на брошенное оружие. Увидит и догадается, что владелец его бессилен. И осмелеет… Впредь, во все весны своей жизни, он сбрасывал рога всегда в самых укромных болотистых захолустьях, где острые зубки мышей и полевок быстро превращали в ничто эту улику слабости. А тот год был жестоким годом…

Бельмишинское урочище напиталось мрачной силой кулацкой ненависти и устрашающе чернело средь окружавших его деревень. По временам слышались выстрелы, злые люди хрипло ругались в потаенных чащах, знавших доселе только пение птиц. Властвовал в урочище Егор Силыч Лопухов — бывший купец третьей гильдии.

Атаманская карьера началась для Егора Силыча с потери любимого чада Витьки, который после призыва в Красную Армию дезертировал, скрывался у отца и был убит, когда вздумал отстреливаться от губернских милиционеров.

Егор Силыч тоже участвовал в той перестрелке и ушел в лес. То было время «зеленых» восстаний… Вскоре вокруг него сколотились разные люди, по тем или иным причинам враждебные Советской власти. Они устраивали засады на путях обозов продразверстки, а больше занимались грабежом и насилием. В августе чоновский отряд разделался с бандой атамана Лопухова, и в Бельмишинском урочище уже не раздавалось больше выстрелов.

И опять сентябрь — художник, сознающий силу контрастов, — мазнул кое-где желтым и, солнечно улыбаясь, отступил полюбоваться на свою работу. В зелени елей появился неожиданно четкий, причудливый, словно японская гравюра, рисунок пожелтевшей осинки. Но лось сокрушил ее свирепым ударом рогов, а затем измочалил всю и втоптал в мох!

В ранневечерний час, когда воздух струился, поднимаясь от распаленных за день трав к чистому небу, он почуял запах, оставить который могла только… она. Великан заревел. Подумать только, она здесь стояла совсем недавно, может быть сегодня! И вот нет ничего — только кусты, да деревца, да мох. В слепой ярости лось бил и бил копытами землю, потом затрусил в обход гари. Версту миновал, две — пусто! Он остановился и коротко бросил в эту пустоту крик — страстный, зычный и вместе с тем глуховатый. Никто не ответил…