Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

Он снова припустился по краю гари и сделал почти полный круг, когда нечто заставило его круто остановиться.

Солнце уже село, и мрак сгущался. Это «нечто» могло оказаться просто кустарником, тенью, но нет! Неверной рысцой, будто от волнения у него подгибались ноги, лось сделал несколько шагов вперед. «Нечто» ясно выступило на фоне неба и повергло его в изумление, ибо это была его первая в жизни встреча с лосихой. Нежность лучилась из ее мягких глаз, и очень нежно она мыкнула, встречая его.

Так их стало двое.

Он был готов биться за нее с целым миром. Сколько раз, заслышав поодаль подозрительный шум, он мчался туда, надеясь найти соперника, чтобы сойтись с ним в жестокой битве. Не найдя никого, он срывал злость на ни в чем не повинных деревьях и кустах. Горе тому деревцу, которое, упруго согнувшись от первого удара, осмеливалось хлестнуть своего обидчика! Он уничтожал не только само дерево, но и все вокруг. Потом возвращался к своей смиренной подруге, гордо подняв голову. Победитель!

Но сентябрь миновал и миновала пылкая горячность в отношении лося к подруге. В конце октября они оказались у избушки лесника. Старая ограда лежала на земле, двери и окна провалились во тьму, пусто… Не замычала добрая Буренка, не вышел Ефимыч, протягивая посоленную краюшку хлеба. Только справа, среди сосен, строго встал яркий конус — памятник старому леснику — из струганых досок, с красной звездочкой на остром конце. Лосиха так и не поняла, почему ее повелитель очень долго стоял здесь — значительно дольше, чем нужно для того, чтобы проверить, не таят ли опасность незнакомые запахи.

Об авторе

Кузнецов Олег Александрович. Родился в 1936 году в Москве. Литератор, член групкома литераторов при издательстве «Советский писатель». В соавторстве с Игорем Акимушкиным работал над созданием I, II и IV томов «Мира животных» (издательство «Молодая гвардия», 1971–1972 гг.). Автор повестей «Тарбаганьи приключения» и «Похождения хитрого Соленопсиса». В нашем сборнике публикуется впервые. В настоящее время работает над киносценарием «Уссурийская быль» для киностудии «Мосфильм». Повесть «Живи, сохатый!» печатается в сокращенном объеме.

Рассказ

Рис. А. Соколова

Когда я впервые услышал об акулах? Наверное, в тот день, когда мне прочитали стихи Корнея Чуковского, где говорилось о том, что маленьким детям не следует «по Африке гулять». В этих стихах акула выглядела довольно безобидно. Таня и Ваня ее совершенно не боялись: «Нам акула-каракула нипочем, мы акулу-каракулу кирпичом…» Несмотря на свой свирепый вид, «испугалася акула и со страху утонула».

Повзрослев, я, разумеется, несколько изменил свое мнение о хищнике морских глубин. А книги мне поведали, что, оказывается, разновидностей акул превеликое множество и для человека опасны лишь некоторые из них. Например, самая большая представительница этого племени, китовая акула, достигающая двадцати метров в длину, питается одним планктоном.

При встрече с акулой, писали почты все авторы, главное — не терять хладнокровия, побыстрее определить ее вид, а тогда уж и действовать в соответствии с рецептами, которых было предостаточно в прочитанных мною книгах. В моем представлении все это примерно укладывалось в рамки акульего образа из стихов Чуковского (стукнуть ее хорошенько чем-нибудь тяжелым или испугать), тогда все обойдется благополучно. Может быть, я до сих пор придерживался бы столь оптимистической точки зрения, если бы мне не довелось побывать там, где акулы так же обычны, как караси или окуни в наших водоемах. Правда, в отличие от Тани и Вани я познакомился с акулами не в Африке, а на островах Индонезийского архипелага.

Я жил в городе Сурабая на восточной оконечности острова Ява. Название города состоит из двух слов: «сура» — акула, «буая» — крокодил. В сурабайской бухте акулы, как говорится, кишмя кишат. Что касается крокодилов, то их во всей округе давно нет. Они пали жертвой моды на изделия из крокодиловой кожи. Но память о них сохранилась не только в названии города. Один из пригородов Сурабаи, расположенный на побережье, и сейчас называют «Крокодилий поселок». А изображение добродушного крокодила вместе с акулой украшает городской герб.

Матросы стоявших в Сурабайском порту судов в свободное время развлекались рыбной ловлей. Клев был отменный. В любую погоду и на любую наживку. Но если никто не мог жаловаться на количество трофеев, то об их качестве этого сказать никак нельзя. Судите сами. Как подступиться к добыче, если после поклевки на палубу шлепается усеянная шипами рыба-луна, мгновенно раздувающаяся до размеров футбольного мяча, или еще какая-нибудь диковина тропического моря, у которой и не разберешь сразу, где голова, а где хвост. Время от времени леска натягивалась рывком, и разочарованный рыбак, чертыхаясь, вытаскивал обрывок снасти, приговаривая: «Опять акула!»

Как я ни старался, увидеть серую разбойницу мне не удалось ни разу. Вода в бухте была мутно-зеленой, расцвеченной радужными пятнами нефти. Лишь иногда то тут, то там из воды вырастал и снова скрывался треугольный плавник внушительных размеров.

Впервые увидеть акулу мне довелось на рыбном рынке, где рыбаки сбывают свой улов оптовым торговцам и владельцам больших ресторанов. Каких только диковинных обитателей моря там не было! Но больше всего трехметровых серых сельдевых акул. Их мясо пользуется наибольшим спросом. Тут же лежали туши одной из самых странных обитательниц океана — рыбы-молота.

Грязно-серая приплюснутая головная часть этой акулы похожа, пожалуй, не столько на молот, сколько на чертежную рейсшину, по бокам которой приставлены глаза, а огромный зубастый рот сдвинут вниз. Брэм утверждает, что мясо рыбы-молота несъедобно, но индонезийские бедняки Брэма не читали и спокойно едят ее мясо. Оно действительно не очень вкусно, но зато дешево.

Мертвые акулы выглядели внушительно и казались какими-то неуклюжими. Даже не верилось, что их считают идеальными пловцами.

Когда новизна первых впечатлений во время моего пребывания в Сурабае прошла, я уже перестал обращать внимание на разговоры о том, что кого-то съели во время купания, а кому-то акула откусила ногу. Подобные слухи я считал плодами досужих вымыслов.

Однажды мы поехали в небольшое местечко Пасир-путих, что в переводе означает «Белый песок». Несмотря на жару, ехать было приятно: дорога почти все время пряталась от солнца под раскидистыми кронами деревьев. Она напоминала высокий и узкий туннель, где царил полумрак.