Джером Биксби - На суше и на море [1970]

Озеро мелководно, спокойно, наибольшая глубина не превышает пяти метров. Но иногда почему-то вода вдруг начинает прибывать, акватория озера увеличивается чуть ли не вдвое, достигая двадцати двух тысяч квадратных километров.

Люди, живущие на берегах, поспешно разбирают хижины, скатывают в рулоны циновки, укладывают на плоты и в пироги свой скарб и перебираются в безопасное место.

Откуда берется вода? Озеро пополняют только две реки— Логоне и Шари. Говорят, что где-то посредине озера есть вход в подземное водное царство. Его охраняет стадо древних, верных тайне гиппопотамов. Никто не видел этих животных, но по ночам окрестные жители слышат их устрашающий рев. Живут эти тучные, могучие животные и в Шари. О них говорится даже в древней Библии.

Десять тысячелетий назад гиппопотамы водились на севере Африки, там, где теперь пустыня. На скалах остались изображения этих неуклюжих на вид, но отличающихся поразительной ловкостью животных. Все это вспоминала я во время путешествия по реке.

Солнце в зените. Оно раскалило до блеска червонного золота береговые пески, и казалось странным, что эта медлительная река, текущая на юго-западе страны, до сих пор не высохла, не превратилась в легкие облачка, подобные тем, что пробегают по небосводу в сухой и прохладный предрассветный час.

Блестящая, охристая вода кажется маслянистой, тяжелой от взвешенных в ней частиц и неподвижной, будто дремлющей.

А между тем Шари полна жизни. Считается, что это одна из самых богатых рыбой африканских рек. Весь день по ней бесшумно скользят рыбачьи пироги. И наш небольшой катерок, тарахтя, бежит по реке, вспарывая спокойную ее поверхность. Позади остался нарядный зеленый центр Форт-Лами. Город и сейчас немноголюден. В нем меньше ста тысяч жителей. Но как он разбросан! Долго тянутся его окраины — низкие хижины различных племен: глиняные, похожие на крепости жилища котоко, распространенные в Африке круглые казы с конусами соломенных крыш и непрочные соломенные жилища. За городом почти сразу потянулись селения рыбаков. Они стоят на двух берегах — на камерунском и чадском: река — граница двух государств. У легких соломенных хижин сидят неподвижные африканки. Мужья ловят рыбу. В руках у них не весла, а шест: река, как и озеро, мелководна. В дождливый период вода, однако, выходит из берегов. Следы этих половодий ступенями обозначены на берегах, изъеденных гнездами ласточек.

Здесь много экзотических птиц. На отмель садятся венценосные журавли с султанчиком золотистых перьев на голове. С прибрежных кустов взлетают нарядные зимородки и сойки, планируют цапли, раскинув широкие белые крылья. В небе висят, распластавшись, орлы. Возле селений важно вышагивают марабу, их не смущает близость людей. Эти птицы питаются мелкой рыбой, которую выбрасывают рыбаки.

Наш рулевой, худой, голенастый африканец, показывает на пузырьки, вскипающие на поверхности. Пузырьки прошивают воду, приближаются к берегу. И вдруг показывается огромная безобразная розовощекая морда с квадратной верхней челюстью, буграми над свинячьими глазками и большими дугообразными ноздрями. Гиппопотам отфыркивается и медленно исчезает, и снова вскипают на поверхности пузырьки.

Неподалеку купаются ребятишки.

— Он их не тронет? — спрашиваю рулевого.

Тот отрицательно качает головой, но вдруг оживляется, что-то вспомнив.

— Был случай, — понизив голос, сообщает африканец. — Один человек возвращался с базара. Он продал рыбу и купил себе миль. Вы знаете, что такое миль? Это просо. Из него варят кашу, пекут лепешки. К несчастью, рядом с пирогой вынырнул бегемот. Он сразу учуял запах миля — бегемоты очень любят этот злак. Если ночью, когда бегемоты пасутся, ветер донесет до них запах миля, они устремляются к посевам, пробегая большое расстояние, пока не отыщут поле и не уничтожат посевы. Бегемот, учуявший лакомство, напал на него. Зверь раздавил борт, как яичную скорлупу. Люди, стоявшие на берегу, видели, что крестьянин схватил мешок и прижал к себе. Бегемот смял и крестьянина. Сила этого зверя огромна. Даже лев уступает ему дорогу. А бегемот, познавший вкус человеческой крови, опасен вдвойне. Он нападает без всякого повода, выходя на берег даже днем. Зверь-убийца подстерегает людей, сбивает свою жертву с ног и яростно ее топчет. Поэтому того бегемота, что убил крестьянина, пришлось застрелить.

Головы гиппопотамов то и дело показывались из воды. Солнце нещадно жгло. Я устроилась на носу катерочка и смотрела вперед на пески островов, на прибрежные серые кустики, одинокие пальмы, протянувшие в синее небо свои круглые кроны. Неподвижные женщины на берегах кажутся мне богинями, стерегущими время в великом, священном храме природы. Они сидят сегодня, как и вчера, как, вероятно, много веков назад. А рядом гигантскими маятниками качаются бегемоты: вверх-вниз, вверх-вниз в нагретой солнцем медлительной реке, которая будто впала в сомнамбулический сон.

На одной из окраин столицы, в районе Форша, вырос огромный комбинат — бойни и холодильники. Тысячи коров, овец сгоняют сюда крестьяне.

Республика Чад — страна скотоводов. Республика отделена от океанских путей и тысячекилометровым расстоянием, и бездорожьем. Все, что ввозится, стоит дорого. Цены на местные товары низки. Только недавно, с обретением независимости, стала развиваться в стране промышленность и бойни — одно из крупнейших предприятий страны, построенных за последние годы.

Строятся фабрики по переработке хлопка. Прокладываются дороги. Но пока еще из-за бездорожья многие районы труднодоступны.

Однажды мы направились на юг страны, туда, где течет коварная Логоне. Эта река, впадающая в Шари, меняет русло, приближаясь к другой реке. И если произойдет «перехват», это может пагубно отразиться на озере Чад.

Был ранний час, когда мы выехали из Форт-Лами. Нам повстречались крестьяне. Длинные белые одежды с широкими рукавами подчеркивали торжественность седоков. Они покачивались в такт движению маленьких осликов, неутомимо перебиравших тонкими ножками. Копытца поднимали клубы золотящейся пыли. Длинные копья всадников поблескивали железными наконечниками. Машина скачет по ухабам и ямам, по засохшей грязи. Вся земля испещрена большими следами.

— Это проходили жирафы, — говорит шофер. — Они тут паслись.

Он показывает на серые редкие кусты. Я представила этих изысканных животных, возвышающихся над кустами. Мне казалось, что в колючках притаились львы, леопарды, слоны.

Вскоре кустарник стал гуще и выше и наконец перешел в лесок. Он казался необычным. На невысоких деревцах были мелкие серые листья. Ствол гладкий, красно-оранжевый.