Джеральд Даррелл - На суше и на море [1972]

— Завтра конец! Шабаш! По домам двинем! — воодушевлял уставших Порубов.

— Непременно! — подтвердил лесотехник Аким Чернышов. — До обеда справимся! — уточнил он.

Спали люди вповалку под открытым небом. От комаров спасали диметилфтолат, мазь «Тайга» и легкий ночной ветерок с присмиревшей реки.

В эту последнюю ночь я долго не мог уснуть. Ветер стих. Сгустилась застойная духота. Мошкара и комары лезли в глаза, уши, нос.

Шорох пядениц, подобный тихому дождю, беспокоил, тревожил душу.

Я встал. Тихо прошелся вдоль реки. Затем, чтобы не тревожить спящих людей, прислонился спиной к огромной сосне, что высоко вздымалась над рекой.

Как-то вдруг исчезла мошкара, повеял легкий ветерок, потянуло влажной прохладой. Тонко, еле уловимо запела на свежем ветру сосновая хвоя. Затем где-то далеко-далеко, еще совсем слабо и глухо, как под землей, громыхнуло.

Гром! Дождь! Не может быть! Я не верил своим ушам. Мы его ждали с самой весны. Давно зачахли хлеба, пересохли пруды, растрескалась земля.

Лесники ждали дождя, как избавления от бедствия — лесных пожаров, от массовых нападений вредителей леса.

Я не видел тучи, но по тому, как быстро сгущалась тьма, как исчезли звезды, как усиливался, крепчал ветер, клоня деревья, и раскатисто погромыхивал гром, я чувствовал, что скоро ударит благодатный ливень!

И вдруг ослепительная вспышка молнии с треском распорола темноту. Тут же раздался раскат грома такой силы, что небо будто раскололось и обрушилось на землю. Моня чем-то больно ударило по спине и отбросило шага на два в сторону. Поднимаясь, я увидел, что могучий ствол гигантской сосны, под которой минуту назад я стоял, ударом молнии расщеплен до основания.

Одна его половина с изуродованными ветвями стояла на месте и влажно дымилась. Синевато-зеленый шустрый огонь сначала жидким ручейком перебегал с ветки на ветку, а затем, взметнувшись ярким столбом огня, охватил кроны соседних сосен. Стало светло. Сладковатая гарь хвои разлилась по урочищу.

Поборов испуг и несколько справившись с волнением, я за кричал чужим, диким голосом:

— Поо-жаа-аар!

Испуганные громовым ударом, люди и без моего крика вскакивали, торопливо протирая глаза.

А шквальный грозовой ветер с невероятной быстротой и силой гнал и гнал бесновавшийся в кронах огонь. Ежеминутно громыхал гром. Ослепительно сверкали молнии. Но дождя все не было. Какой-то ад кромешный. Я, как мог, отдавал команды.

Сухоросов и Ярополов с рабочими побежали валить лес бензопилами на пути бесновавшегося огня. Только широкий противопожарный разрыв мог остановить теперь этот огненный шквал.

Разбушевавшееся пламя неслось к автомашине и генератору. Порубов, закрывая лицо от нестерпимого жара рукавом телогрейки, вскочил в кабину, дал газ и со всего разгона въехал в реку. Выбравшись из воды, он и еще несколько рабочих на руках выкатили из огня аэрогенератор и тоже спихнули его в речные струи.

С шумом и треском горели сухие, опрыснутые соляровым маслом кроны и без того смолистых сосен. Огонь крепчал, разливался, ширился.

Вот он в беглой бешеной пляске уже добежал до речной протоки, горячим острым языком коснулся огнестойкого прибрежного ивняка. На мгновение сник, утихомирился. А затем, сделав какой-то стремительный прыжок, вновь взорвался огромным огненным шаром и пошел безудержно куролесить в густых кронах стройных деревьев.

Светало медленно. Грозовая туча закрывала собой всю восточную часть неба. Утренняя заря проступала сквозь нее слабым сероватым светом.

Однако ночь уже кончилась. Это была невероятно трудная ночь. Люди едва держались на ногах. Все боролись с огнем на пределе человеческих возможностей.

Кто заливал огонь речной водой из ведер, кто захлестывал его ветвями, кто забрасывал дымящиеся пни и высохшие за лето валежины землей.

Хорошо, что огонь разыгрался на узком лесном полуострове, ограниченном с двух сторон водными преградами — Кокшагой и Витюмкой. А с третьей стороны удалось быстро вырубить широкий противопожарный разрыв, докатившись до которого огненные вихри потеряли силу и ослабли.

Грозовой ветер понемногу начал стихать. Упала первая, затем вторая капля. И вдруг напористый, сильный дождь звонко забарабанил по прибрежным ивнякам, по глянцевым листьям речных кувшинок, воздушными пузырьками покрыл зеркальную гладь плеса.

С каждой минутой дождь набирал силу. Скоро он превратился в ливень. В воздухе стояла белая водяная пыль, в обмелевшую реку с крутого замшелого берега падали шумные потоки.

— Уррр-ааа! — не сговариваясь, закричали смертельно уставшие и в то же время повеселевшие люди. Никто не прятался от дождя. И скоро люди и ливень окончательно победили пожар.

Стало тихо. Туча ушла на запад. Небо очистилось и неожиданно засверкало нежной светлой голубизной.

Я сел на пень, чтобы вылить из башмаков воду. И вдруг в притихшем лесу звонко прокатилось:

— Радуга! Смотрите, радуга!

Нарядная многоцветная дуга, опершись одним концом о крутой берег Кокшаги, легла волшебной сказочной аркой над голубой рекой, широкими лугами, над бескрайними зелеными лесами.

И все мы, измученные, грязные, опаленные, восприняли ото как дар родной природы за наше упорство и нашу борьбу с полчищами прожорливых гусениц, за победу над стихией разбушевавшегося огня, за торжество труда и разума над темными силами разрушения.

Об авторе

Рыжов Алексей Михайлович. Родился в 1928 году в селе Агеево Санчурского района Кировской области. Инженер-лесовод, натуралист и фенолог. За свою жизнь много путешествовал. Побывал в Прибалтике и на Кубани, на Урале и на Кавказе, исколесил Центральную Россию, пешком исходил все Среднее Поволжье. Переменил ряд профессий — был лесорубом, грузчиком и сплавщиком леса, плотником, обозным мастером, шорником. Окончил Суводский лесной техникум, затем Поволжский лесотехнический институт. Много лег работал лесничим в вятских лесах.

Печататься начал в 1949 году. В центральной печати опубликовал ряд научных статей о лесе, в местной печати — много художественных очерков, зарисовок, рассказов. В нашем сборнике печатался неоднократно. Его новеллы публиковались в географическом ежегоднике «Земля и люди». В настоящее время работает над повестью о суровых, но романтических буднях тружеников леса.