Александр Карнишин - Всячина [СИ]

Кофе был хорош. И на работу не опоздал, что самое главное.

…

— Опять ты?

— А может, мне у вас понравилось!

— Что значит — тебе понравилось? Это, между прочим, моя квартира, это мой дом, наконец, это мой город, — начал заводиться он.

— Ага. И страна — тоже твоя. Мужик. Настоящий. Знаю, знаю. Тебе-то какая разница? Каждый день другая или одна и та же ежедневно?

Хм… В сущности, она была права. И это было странно и немного обидно.

— Ну, пошли тогда, А-леся.

— Леся, — нахмурилась она.

Вот и ладушки. Она сделала неприятное ему, он — ей. В расчете, значит.

— Здра-асьте! — это она первая звонко крикнула консьержке.

— Здравствуй, милочка! Как твоя учеба?

— Ой, трудно, теть Лен! Но ведь надо же учиться!

— Учись, дочка, учись! Нам без этого — просто совсем никак.

Они уже знакомы? Когда успели только? Ох, женщины…

Ужин сегодня готовила она, пока он был в душе. Ужин был вкусный.

Потом она сказала, что помоет посуду, а ему надо ложиться, потому что утром рано на работу.

Сны были странные. Рваные. Кусками. И ничего не запомнилось.

…

— Привет! А я клубники свежей купила. У вас тут такой прикольный магазинчик. Тетя Соня овощи не рекомендовала, а клубника, говорит, свежая. Ну, чего стоишь? Устал, наверное?

— Леся? А ты как тут? — он обернулся резко, но никого лишних не было.

— Как, как… Каком! Ну, домой сегодня пустишь, подпольщик?

— Тихо ты! Тихо! — махнул он рукой, открывая дверь. — Услышат — потом не отмоешься!

— Теть Маш, — кричала она уже впереди. — А папка меня совсем вот дурой считает!

— Ну, дак…, — раздумчиво шамкала «тетя Маша». — А кто ты есть на самом деле? Дура и есть, пока молодая. Ты диплом-то свой когда получишь?

— Ой, долго еще!

— Ну, вот — дура, значит, и есть. Ты папку-то своего слушай. Он у тебя, знаешь, хороший.

— Да он хороший, но обзывается!

Черт знает, что происходит. Он взял Лесю за рукав и оттащил к лифтам. Закинул внутрь. Молча ехали наверх. Молча вышли. Когда закрылись все замки, он спросил — очень спокойно:

— Ты и правда дура, что ли?

— Притворяюсь! — смеялась она, убегая в одних чулках на кухню. — Ты первый в ванную!

Потом был вкусный ужин. И клубника с вином. Давно он не пил вино. Потому что покупать бутылку или коробку на одного — а что за повод? Компанией? Так ведь никто в гости не ходит. И он, кстати, ни к кому. Занят он по вечерам. Вот этими девчонками занят.

Леся убежала в ванную, а он стелил себе постель. Комната в квартире всего одна, поэтому он постель убирал каждый день. И каждый вечер стелил заново. Это дисциплинировало и поддерживало режим.

За дверью шлепали босые ноги, скрипела дверь ванной, шумела вода… Он уже засыпал, когда вдруг понял, осознал, что скрипнуло вовсе не в ванной. Это дверь в комнату. Но не успел еще полностью проснуться, потому что уже подвалило под одеяло горячее, упругое и пахнущее вкусно, обхватило, вжало в себя, губы поддались, руки сами делали свое дело, и не только руки…

Утром он проснулся до будильника. Тело ломило, как после хорошей зарядки. Поэтому, тихо помотав руками и нагнувшись пару раз, присел к компьютеру. Открыл тот почтовый ящик, к которому обращался очень редко, и только через пароль. Там было всего одно письмо без подписи.

«Беги».

Сзади тепло задышали в шею. Мурашки побежали по коже. Упругое прислонилось к плечу, вызывая желание.

— У тебя нет лишнего часа? — промурлыкала довольной кошкой. — Жа-аль. Ну, что, нам уже пора?

…

Вечером никто его не встречал у третьего фонаря от остановки. Он даже постоял, потоптался немного в условленном месте, близоруко вглядываясь в окружающие вечерние тени. Потом пожал плечами, пошел домой. Дверь внизу была открыта для каких-то ремонтных работ. Поэтому привычного писка замка не было. И магнит круглый в руке прикладывать было некуда. И еще поэтому он долго копался, перебирая свою связку уже перед своими дверями. Ритм сбился — какой по счету ключ сейчас надо ткнуть в замочную скважину?

Дома горел свет на кухне, тепло и вкусно пахло. Пол был отмыт до блеска. Из ванной выглянула раскрасневшаяся Леся.

— Я сейчас, ванную только домою. Ты раздевайся пока.

— Не понял…

— Так ты убегал на работу, а меня дома оставил. Забыл, что ли? Я, может, тоже вышла бы, но — как без ключа?

…

Через три дня он сделал второй комплект ключей и выдал Лесе. Теперь, когда он приходил домой, его ждали запахи вкусной пищи, привычная чистота на кухне и обязательный горячий поцелуй с руками, закинутыми за плечи, с ногой, которую она умудрялась поднять чуть не до…

В общем, было интересно, немного странно и очень, очень приятно.

…

Через неделю прозвучал телефонный звонок:

— Алло… Это станция Подземной железной дороги? — осторожно спросил девичий голос.

— Не-ет, — крикнула громко и протяжно Леся. — Это квартира! Тут живем мы!

И радостно рассмеялась.

— Вставай, — сказал брат.

Я не видел его в темноте моей спальной, но это был именно брат, а не сестра. Сестры говорят совсем иначе, и голос у любой сестры все-таки другой. Не такой, как у брата.

— Вставай, — повторил он. — Тебя ждут.

Конечно, меня ждут. Если бы не ждали, то я спал бы еще и спал. А раз разбудили, то это значит, что меня ждут. Все логично и правильно. Когда я нужен — меня зовут и там ждут. А если не нужен, то и не зовут. Что тут может быть непонятного? Все понятно.

— Да вставай же! — опять он.

Но этот брат хоть не грубый.

Один был очень грубый и даже хватал меня за шиворот и тащил куда-то по коридору. Это было уже давно. Наверное, в прошлом году. Того брата я больше не видел. Но запомнил его хорошо. Его крепкие руки, поросшие черным кудрявым волосом. Камуфляжную куртку, засаленную на рукавах. Запах пота и машинного масла. Черные ботинки со стальными носами — чтобы больнее пинаться. В кожаных ножнах справа висел длинный нож. А черный пистолет с коричневыми накладками на рукоятке у него был в желтой открытой кобуре подмышкой. Так некоторые тоже носят. Есть те, что носят пистолет в кобуре справа на ремне, сразу под рукой. Есть те, что слева — им так удобнее. Особенно, если пистолет с длинным стволом. У этого — подмышкой. Короткий, но большого калибра. Калибр — это диаметр канала ствола. Если по нарезам. Но на самом деле калибр, который называется, не всегда соответствует, если его специально измерить. Это просто как название — «калибр такой-то».

Еще у него была серая панама и черные очки. Такие черные, что цвет его глаз я не запомнил. Это плохо. Надо всегда все запоминать. А посмотреть еще раз и запомнить я больше не могу, потому что этого брата теперь нет. После того раза его тут совсем нет.

Все говорят, что меня нельзя трогать. Меня нельзя пугать. А он тогда меня очень сильно напугал.