В Глухов - На суше и на море

Ветер — хозяин улочек Торуня

«Журавль» — гордость ганзейских купцов

В некотором царстве, в некотором государстве стоит Мальборк

В применении к Мальборку все преувеличивающие эпитеты не выполняют своей роли надлежащим образом, слишком необычно это сооружение. Когда находишься посередине одного из многочисленных дворов, создается впечатление, что стоишь внутри самой маленькой из наших знаменитых деревянных матрешек, только стенки у нее прозрачные, так что видны все следующие. Это потому, что даже над самой высокой стеной обязательно возвышается еще стена, или башня, или крыша, а над ней еще и еще. В любом углу двора можно найти какую-нибудь дверь, калитку или ворота, свернув в которые, попадаешь в лабиринт крытых и открытых двориков более камерного характера. Ворота с изображением Георгия Победоносца, за ними подъемный мост, снова ворота, двойные, с подъемной решеткой. За немногочисленными окнами-щелями чудятся внимательные глаза, разглядывающие пришельца. Можно без конца бродить по замку, и с каждым шагом, меняющим точку зрения, он выглядит по-другому. Пожалуй, только хорошо сделанный фильм может дать правильное представление о Мальборке; рисунки, фотографии показывают только кусочки, фрагменты, они спорят между собой бесконечным разнообразием, но все же зрительно сливаются в одно огромное целое.

Над рекой возвышается дом Великого Магистра, в который можно попасть, только пройдя трое ворот и подъемный мост. В одном из коридоров была сделана ловушка. Вежливо пропустив вперед потенциально опасного гостя, Магистр нажимал на панель — больше гостя никто не видел.

Нет смысла перечислять витые лестницы и висящие над бездной переходы, сумрак низких залов и полную темноту коридорчиков, настолько узких, что задеваешь плечами холодный кирпич стен. Это утомительно и бессмысленно. Все это надо увидеть. Надо увидеть трапезные дома Великого Магистра, когда солнце, врываясь через высокие окна, превращает алебастр тонких колонн в хрусталь. Надо пройти под галереями на стенах и послушать песню холодного ветра. Надо взобраться по узеньким лесенкам на самый верх; переведя дух, взглянуть на бескрайнюю перспективу полей; перегнуться и посмотреть вниз, в колодец очередного двора. Надо увидеть все. Чувствуешь себя пленником этой громады. У закованных в железо крестоносцев, должно быть, были железные нервы, чтобы жить в этой каменной мышеловке. Все дальше на восток тянулись жадные руки Ордена. Грюнвальдская битва — мужество польских, литовских и русских полков нанесло ему смертельный удар. Орден уже не смог оправиться.

Перед отъездом я еще раз прошелся по улицам Гданьска, вглядываясь в уже знакомые и полюбившиеся черты города.

На вокзале удалось с трудом влезть в переполненный поезд. Теснота была редкостная. В маленькое купе забралось без преувеличения человек двадцать. Сидели по очереди. Веселая компания будущих штурманов и капитанов втянула всех в оживленный разговор, и шесть часов до Варшавы пролетели незаметно.

Первое путешествие по стране закончилось. Несколько дней беготни по городу, взят новый запас бумаги, началась вторая поездка. На этот раз на юг.

Собственно, это была уже третья поездка на юг; первую, короткую, я совершил еще осенью, вскоре после приезда в Варшаву. Ее целью был маленький Казимеж над Вислой — излюбленное место отдыха художников и архитекторов.

В Казимеж я ехал в небольшой и приятной компании. Стояла настоящая левитановская осень. Лента шоссе мягко убегала из-под колес автомобиля, на лица все время падали тени от старых ив, которые тянутся вдоль каждой дороги, палевая желтизна листьев золотилась на солнце и поднимала над шоссе сказочно богатое покрывало.

Казимеж встретил нас воркованием бесчисленных голубей, путавшихся под ногами на каждом шагу. Удивительно хорош этот маленький городок. Его будто перенесли сюда на ладонях из Италии времен позднего Ренессанса. Проходили годы, столетия, а городок почти не менялся. Его по какой-то счастливой случайности пощадили все войны, прокатившиеся над многострадальной Любельской землей.

В центре, хотя трудно в применении к Казимежу говорить о центре, маленькая площадь с колодцем посередине. Каждый из выходящих на площадь домов — памятник музейной ценности. Особенно удивителен один из них: по плоскости фасада сплошь идут наивные и полные прелести барельефы. Городок взбирается по высокому холму над рекой. Дорожка ведет очень круто вверх и после нескольких игривых поворотов выводит к романтическим руинам городского замка. Только отсюда можно охватить взглядом маленький Казимеж, свободно раскинувшийся по склонам, внизу — красные черепичные крыши и разбегающиеся в разные стороны кривые улочки. Спустившись с одного холма и взобравшись на другой, цепляясь за пучки сухой травы и немилосердно чертыхаясь, мы оказались перед внушительным зрелищем. Чуть выше по склону чернели тонкие линии трех высоких крестов. И хотя весь холм не достигает и сотни метров, казалось, что вот-вот за кресты зацепятся пролетающие над головой облака. Кресты были поставлены в год одной из эпидемий чумы, которые часто наполовину уменьшали население средневековых городов. Дерево потемнело, надписи можно прочесть с большим трудом, но сами кресты стоят прочно.

Мы шли берегом Вислы, увязая по щиколотку в песке, а потом долго и безнадежно искали обозначенный на карте паром (карты не всегда точно совпадают с действительностью). В конце концов нашли хоть и не паром, а довольно дряхлую лодку. Потом разыскали лодочника. Наш гондольер был стар и лыс. После классических разговоров о дороговизне овса он все же переправил нас на другой берег, умело орудуя коротким шестом, которого по здешней глубине было совершенно достаточно. Перевозчик был тонким дипломатом и, отлично понимая, что так или иначе возвращаться нам будет нужно, предложил уплатить за обратный проезд вперед. Мы были в его руках — пришлось согласиться.

Через полчаса ходьбы мы добрались до цели — руин огромного замка. Несмотря на ветхость, замок оказался обитаемым. Еще перед войной его купил один чудак, а сейчас не только никто не посягает на его собственность, но при ощутимой поддержке министерства культуры он потихоньку его отстраивает, одну комнату за другой. Он одновременно занимает три должности: владельца замка, экскурсовода и кассира, собирая злотувки с туристов.