Роберт Силверберг - Ч. де Линт: Страна сновидений Р. Силверберг: Письма из Атлантиды

Элвер.

Теперь у него в руках уже не было ножа.

Но глаза по-прежнему хранили то слегка безумное выражение, свойственное обитателям мира духов.

— Я просто хотел… поблагодарить тебя, — начал он.

Эш посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь найти в себе хоть какое-нибудь злое чувство против него за то, что он чуть было с ней не сотворил, но ничего не нашла.

— Все в порядке, — сказала она.

И бросила амулет на землю.

Перед ней вырос дом дяди с тетей. Эш стояла на задней лужайке. Наклонившись, она выпустила жабу. Довольно долго маленькое создание таращило на нее глаза — все еще глаза Нины, — а потом… стало просто жабой. Эш вздрогнула и проводила жабу глазами, когда та поскакала прочь. А потом медленно повернулась к дому.

Пора войти.

Пора новому человеку начинать новую жизнь.

Она дошла до гостиной и остановилась в дверях. Дядя с тетей хлопотали над Ниной. Тетя Гвен рыдала и обнимала дочь. У дяди Джона был такой вид, как будто он вот-вот расплачется. На стуле застыла какая-то Нинина подружка — Эш не могла вспомнить, как ее зовут, — обалдевшая и радостная в одно и то же время. Тут же были и Кэсси с Боунзом, так же полностью поглощенные чудесным воскрешением Нины, как и все остальные.

Ничто не изменилось.

Все крутились вокруг Нины. Как всегда.

Все благие решения Эш, давшиеся ей с таким большим трудом в мире духов, поколебались, а потом и совсем улетучились.

Интересно, подумала она, они хоть заметили мое отсутствие? И развернулась, чтобы снова покинуть этот дом.

— Эшли! — крикнула Нина.

Все, что произошло с ней в стране духов, казалось Нине сном и, подобно остальным ее снам, осело в памяти лишь в общих чертах. Как будто это случилось не с ней, а с кем-то другим. Как будто все детали и подробности со временем уже смазались и забылись.

Но только не Я-вау-це.

И не Эшли. Эшли, которая готова была пожертвовать ради нее всем.

И поэтому Нина чувствовала себя негодяйкой: ведь она так плохо относилась к своей кузине.

Она увидела, как Эшли заколебалась, стоя в дверях. Все остальные двигались по комнате как в замедленном кино. На какое-то бесконечно долгое мгновение в мире оставались только они с Эшли. Взаимопонимание, которое родилось между ними, сказало больше всяких слов. А потом родители подняли страшную суматоху, ринувшись через комнату к Эшли и принявшись тормошить ее. Мать повисла у нее на шее, а сверху их обеих крепко обнял отец.

На этот раз Нина не чувствовала ни капли ревности.

— Ты так нас напугала, — говорила мать. — Никогда больше так не делай! Ты обещаешь мне, Эшли? Если у тебя тяжело на душе, поговори сначала с нами. Не убегай!

— А я и не убегала, — сказала Эшли. — Меня увели.

— Что? — спросил Джон.

Как только они с Гвен выпустили Эшли, она угодила в объятия Кэсси.

— Господи, ну и заставила же ты нас поволноваться, подружка!

А потом время незаметно полетело в рассказах о том, что же случилось со всеми ними в ту ночь. Все говорили наперебой — словно были не взрослыми и детьми, а дружной компанией сверстников, только Эшли ничего не сказала о том, как она спасла Нину. Она представила дело так, что все это сделали маниту. И еще ни словом не обмолвилась о браслете, который позвякивал на ее левом запястье. Но Нине все было известно. Ее тотем остался с ней, и теперь она смотрела на мир новыми глазами. Ей удалось связать воедино вроде бы разобщенные факты, о чем прежде она и не мечтала.

Нина-то знала, что браслет обладает магической силой.

Как знала и то, что они с Эшли так же близки, как когда-то были близки их матери, — хотя они всего лишь кузины.

— Подруги? — сказала она кузине, когда рассказы наконец иссякли.

Они с Эшли сидели на диване по обеим сторонам Джуди. Обняв свою подругу за плечи одной рукой, Нина наклонилась к Эшли и протянула ей другую.

— Подруги, — сказала Эшли, принимая руку.

— Теперь все будет по-другому, — сказала Нина.

— Надеюсь, ты начнешь со своей прически, — сказала Эшли.

— А что плохого в моей прическе?

— У тебя на голове все надо переделать. Точно. Время челочек прошло.

— Пожалуй, она права, — сказала Джуди.

— Большое спасибо. Почему бы вам всем не наброситься на меня?

— Она же просто шутит, — сказала Джуди. — Да?

Эшли пожала плечами.

— Может быть…

Но в ее глазах заплясал огонек.

— Ну а как насчет твоей куртки? — сказала Нина.

— А что плохого в моей куртке?

— А что в ней хорошего? Все эти заклепки…

Нинины родители вместе с Кэсси и Боунзом уселись в противоположном конце комнаты, прислушиваясь к разговору. Гадалку и ее друга шамана забавляла девчоночья перепалка, но Гвен беспокойно нахмурилась.

— Я думала, что они наконец-то подружатся, — сказала она. — Но вы только послушайте их!

— Может быть, вам просто остановиться на том, что они сестры? — Спросила Кэсси.

Джон кивнул и взял жену за руку.

— Я согласен.

— Похоже, что у вас не такой уж большой выбор, — сказал Боунз.

В понедельник днем после занятий Эш с Ниной сидели в одном из читальных залов мемориальной библиотеки Смитерса в Батлеровском университете, погрузившись в изучение корнуэльско-английского словаря.

— Почему ты думаешь, что найдешь тут что-нибудь? — спросила Нина.

— Да просто судя по тому, как она мне представилась, — ответила Эш, ведя пальцем вниз по странице. — Она ведь не утверждала, что ее зовут Лусевен, а сказала только, что я могу ее так называть. Должна быть какая-то причина, почему она выбрала именно это имя. И клички обеих ее птиц что-то означали.

— Но почему ты так уверена, что это корнуэльский диалект?

— Потому что я родом оттуда. И потому, что имена птиц — это корнуэльские слова.

Ее палец замер посередине страницы.

Лусевен.

Это слово в переводе означало «пепел».

— Так это же твое имя, 5— сказала Нина, придвинувшись поближе, чтобы посмотреть, что там отыскала Эш.

Эш кивнула.

— Но что это значит?

Взгляд Эш скользнул по библиотеке, не замечая ни книжных шкафов, выстроившихся в бесконечные ряды, ни аспирантов, корпящих над своими диссертациями.

Так в чем же тут смысл?

Это слово было созвучно уменьшительному от Эшли.

Но ее начитанность по части различных таинств подсказала и другой смысл, более скрытый, более эзотерический, более… значимый, чтобы понять, чем же все-таки была для нее Лусевен.

Пепел — то, что оставляет огонь, когда выжжет все дотла; символ непостоянства человеческой жизни. Или, как сказали бы маниту, он служит напоминанием о чьем-то жизненном Колесе, описывающем круг наподобие времен года. Отведенный тебе срок может показаться коротким, но жизнь всегда возрождается вновь.

А в обрядах древних кельтов Эш — это ясень, и он всегда означал связующее звено между внешним и внутренним мирами. Иггдрасил — Мировое Дерево, по которому спустился Один, 6чтобы набраться мудрости. В огамическом алфавите друидов 7место Одина занял Гвидион, и философия усложнилась. Друиды называли дерево Нуин, и для них оно связывало три круга существования, — одни именуют их как прошлое, настоящее и будущее, а другие — хаос, равновесие и созидательная сила.