Уильям Тенн - Обитатели стен (сборник)

Конечно, ее нельзя было назвать красавицей, но она, твердил он себе, очень миловидна, и с ней не стыдно появляться в обществе. Однако, на всякий случай, он нашел удобный момент, чтобы посоветоваться с мистером Слотером, старшим партнером фирмы, как бы по личному вопросу. Вскользь он упомянул, что слегка заинтересовался одной из секретарш. Не будет ли на это возражений сверху?

— Заинтересовался настолько, что, возможно, захочешь на ней жениться? — спросил мистер Слотер, изучая его взглядом из-под невероятно густых бровей.

— Наверное. Очень возможно, что так и будет, сэр. Если у вас нет на то возра…

— Какие могут быть возражения, мой мальчик, какие возражения! Я не люблю начальство, которое крутит романы со своими подчиненными, но если все происходит без скандалов и заканчивается браком, то для дела это только прекрасно. Я бы хотел видеть тебя женатым и остепенившимся. Это могло бы и других холостяков нашего офиса навести на разумные мысли. Но предупреждаю, Валик, без всяких там фиглей-миглей, особенно в рабочее время!

Довольный, Фабиан отныне приложил все усилия к тому, чтобы отлучить Среду от доктора Лорингтона. Он настаивал на том, что старик долго не протянет, а ей будет нужен постоянный доктор, достаточно молодой, чтобы помогать ей во всех ее сложностях до конца жизни. Например, такой молодой доктор, как Джим Радд.

Среда поплакала, но не могла долго сопротивляться. Наконец она поставила лишь одно условие: что доктор Радд сохранит тайну, которую до сих пор хранил доктор Лорингтон. Ей совсем не хотелось становиться уродцем, о которых пишут в медицинских журналах или сочиняют душещипательные газетные статейки.

Фабиан согласился не столько из великодушия, сколько оттого, что хотел быть единственным обладателем ее тайны. Сандру в свое время он носил на груди, подобно сверкающему алмазу на подвеске. Среду он будет держать в маленькой замшевой сумочке, время от времени, как скряга, самодовольно рассматривая ее.

А немного погодя у него, скорее всего, появится еще один алмаз, поменьше…

Джим Радд принял его условия. И был потрясен.

— У нее совсем нет пупка! — выпалил он, выходя к Фабиану из кабинета после первого обследования. — Я ощупал кожу в поисках шрама, но там нет ни малейшего намека на него. У нее нет различимых систол и диастол! Ты знаешь, что это значит?

— Сейчас мне это неинтересно, — ответил Фабиан. — Может, позже. Как ты думаешь, ты сможешь помочь ей с ее проблемами, когда они возникнут?

— О, разумеется. Во всяком случае не хуже, чем тот старикан.

— А как насчет детей? Можно ли ей рожать?

Радд развел руками.

— Не вижу причин, почему бы нет. При всех своих отклонениях она исключительно здоровая молодая женщина. И у нас нет оснований предполагать, что это состояние — назови его, как хочешь, — передается по наследству. Конечно, что-нибудь странное, может, и будет, так или иначе, но совершенно очевидно…

Они поженились как раз перед отпуском Фабиана. Побывав в городской ратуше и пообедав, они вернулись в контору и всем об этом рассказали.

Два месяца спустя она забеременела.

Фабиан был поражен тем, что это расстроило ее. Он еще помнил, как слушалась она его во всем с самого начала женитьбы, и попытался быть с ней строгим, говорил, что не хочет ничего знать, что доктор Радд уверял, что все говорит о том, что у нее будет нормальный ребенок. Но это не действовало. Он пытался воздействовать на нее мягким юмором, лестью. Он даже взял ее на руки и сказал, что он ее слишком любит, чтобы не хотеть такую же маленькую девочку, как она. Но это тоже не подействовало.

— Фабиан, дорогой, — рыдала она, — неужели ты не понимаешь? Мне нельзя иметь детей. Я не такая, как другие женщины.

Наконец он воспользовался последним средством, которое оставил на крайний случай. Он взял с полки книгу и раскрыл ее.

— Я понимаю, — сказал он. — Это все отчасти доктор Лоринггон с его старомодной суеверной болтовней, а отчасти глупый народный стишок, который ты прочитала в детстве. Ну, с доктором Лорингтоном мне уже ничего не поделать, а вот со стишком, пожалуй, я бы мог кое-что придумать. Вот здесь. Прочти, пожалуйста. Она прочла.

Среда подняла голову от книги и стряхнула слезы с глаз.

— Но я не понимаю, — пробормотала она в замешательстве, — это ведь не то, что я читала.

Он присел перед ней на корточки и принялся терпеливо объяснять.

— В том стишке, что ты читала, две строчки поменялись местами, так? Среда и четверг — вместо пятницы и субботы, как здесь. Это подлинное старинное девонширское стихотворение, и никто до сих пор не знает, какая из версий правильная. Я нашел его специально для тебя. Я просто хотел тебе показать, какая же ты глупенькая, что так переживаешь из-за пары стишков, которые и читаться-то могут по-разному, не говоря уж о том, что написаны они были за несколько веков до того, как кому-то пришло в голову назвать тебя Средой.

Она обняла его и крепко к нему прижалась.

— О, Фабиан, дорогой! Не сердись на меня. Просто я так боюсь!

Джим Радд тоже немного беспокоился.

— О, я вполне уверен, что все будет хорошо, но было бы лучше, если б ты подождал, пока я как следует познакомлюсь с пациенткой. Единственное, что необходимо сделать, Фаби, это вызвать первоклассного акушера. У меня и мысли не возникает, что я смогу справиться здесь сам. Я берусь уговорить его молчать о Среде и обо воем прочем. Ведь с того момента, как она попадет в роддом, все пропало. Слишком много отклонений от нормы — их сразу же заметит любая сиделка.

— Сделай все, что сможешь, — сказал ему Фабиан. — Я не желаю, чтобы моя жена стала притчей во языцех, если этого можно избежать. Если же этого избежать нельзя — что ж, значит, настало время Среде узнать, что значит жить в реальном мире.

Беременность протекала прекрасно: затруднений оказалось не больше, чем обычно. Специалист-акушер, которого пригласил Джим Радд, был так же заинтригован странностями Среды, как и любой другой на его месте, но он сказал им, что беременность протекает нормально, и что плод, похоже, развивается удовлетворительно и в точности соответствует срокам.

Среда снова повеселела. Если не считать ее печали и страхов, считал Фабиан, то она была бы совершенно чудная, в высшей степени удобная и нужная жена. Она, правда, не блистала на вечеринках, где они общались с другими супружескими парами из «Слотер, Старк и Слингсби», но и крупных промахов не допускала. Она была недурна собой, и, так как она слепо подчинялась ему во всем, у него не возникало никаких поводов для недовольства.