Уильям Тенн - Обитатели стен (сборник)

Он проводил дни в офисе, выполняя сухую и малозначительную часть бумажной работы более тщательно, чем когда-либо, а ночи и уик-энды — с той, которую он мог с полным основанием считать самой необычной женщиной, живущей на Земле. И это наполняло его чувством глубокого удовлетворения.

Перед самыми родами Среда стала просить разрешения хоть разок повидаться с доктором Лорингтоном. Фабиан не без сожаления, но твердо вынужден был отказать.

— И совсем не потому, что он не прислал нам поздравительной телеграммы или подарка на свадьбу, Среда. Мне это действительно безразлично. Я не злопамятен. Но ты сейчас в хорошей форме. Ты почти поборола свои глупые страхи. А Лорингтон просто их воскресит.

И она продолжала слушаться его. Без споров, без недовольства. Она действительно оказалась хорошей женой. Фабиан с нетерпением ожидал ребенка.

Однажды ему позвонили в офис из госпиталя. Во время посещения акушера у Среды начались схватки. Ее тут же отвезли в роддом, и вскоре после этого она родила дочку. И мать и ребенок чувствовали себя хорошо.

Фабиан вскрыл коробку сигар, которую берег на этот случай. Он угостил ими всех в офисе, принял поздравления от всех, включая мистера Слотера, мистера Старка и обоих мистеров Слингсби. Затем он поспешил в роддом.

С того самого момента, как он вошел в отделение для матерей, он понял, что что-то не так. Это чувствовалось по тому, как смотрели на него люди и быстро отводили глаза. Он услышал, как сиделка сказала за его спиной: «Это, должно быть, отец». Его губы сделались твердыми и сухими.

Они впустили его, чтобы он увидел жену. Она лежала на боку с подтянутыми к животу ногами. Она тяжело дышала и, казалось, была без сознания. Что-то в ее позе поразило его, но он не мог понять, что именно.

— Я думал, что это будут нормальные роды, — сказал он. — Мне говорили, что анестезию, наверное, применять не понадобится.

— Мы не применяли анестезию, — ответил акушер. — А теперь взглянем на вашего ребенка, мистер Валик.

Он дал им надеть на себя маску и провести в огороженную стеклянной дверью комнату, где в своих крошечных кроватках лежали новорожденные. Он шел медленно и словно нехотя, пронзительный скорбный мотив неотступно звучал в его мозгу.

Сиделка вынула ребенка из кроватки, которая стояла в углу, поодаль от остальных. Когда, спотыкаясь, Фабиан подошел поближе, он с чувством огромного облегчения увидел, что ребенок выглядел нормальным. Никаких отклонений не было заметно. Дочь Среды не будет уродцем.

Но тут дитя протянуло в нему руки.

— О, Фабиан, дорогой! — прошепелявило оно беззубыми деснами. Голос оказался до ужаса знакомым. — О, Фабиан, дорогой, случилось самое-самое странное, самое невероятное!

Застава в Нью-Джерси была скупа на лошадей. А к югу от Нью-Брансуика рытвины стали такими глубокими, и на пути стали попадаться такие огромные валуны, что всадникам пришлось перейти на шаг, чтобы не искалечить трех своих бесценных животных. Естественно, так далеко к югу никаких ферм уже не было: так что питаться оставалось только сухой провизией из переметных сум, а ночевать пришлось на станции обслуживания, подвесив гамаки между ржавыми грязными бензоколонками.

И все же, насколько знал Джерри Франклин, они ехали самым коротким и наилучшим путем, так как он считался правительственной дорогой, расчищавшейся раз в полгода. Пока путешествие шло как по маслу, и ни одна из лошадей даже не захромала. Вынырнув из последнего ущелья и подъехав к расщепленному пню, Джерри вздохнул с облегчением. Отец и его коллеги могут гордиться им. Да он и сам был горд собой.

Но уже через мгновение он снова насторожился и, развернув лошадь, подъехал к своему спутнику — юноше его возраста, который ехал чуть впереди.

— Протокол, — напомнил Джерри. — Я здесь начальник. Сам знаешь, что ты не должен обгонять меня.

Он терпеть не мог все эти формальности. Но против фактов не попрешь, если подчиненный превышает свои права, его надо осадить. В конце концов, он был сыном, и при этом старшим сыном, сенатора из Айдахо. А отец Сэма Резерфорда являлся всего лишь помощником госсекретаря, а его мать и вовсе родилась в семье какого-то почтового служащего.

Сэм кивнул с извиняющимся видом и натянул поводья.

— Мне показалось, что я заметил нечто странное, — пояснил он. — Что-то вроде военного отряда сбоку от дороги, и могу поклясться, что на них были бизоньи шкуры.

— Семинолы не носят бизоньих шкур, Сэмми. Ты что, не помнишь политику за первый курс?

— Я не изучал политику, мистер Франклин; я — майор инженерных войск. Мое дело — копаться в развалинах. Но даже моих знаний хватает на то, чтобы понимать, что семинолы не имеют отношения к бизоньим шкурам. Потому-то я и…

— Занимайся вьючной лошадью, — посоветовал Джерри. — Переговоры оставь мне.

И произнеся это, он не смог удержаться, чтобы не прикоснуться кончиками пальцев к мешку, висевшему у него на груди. Внутри находилась доверенность, подтверждавшая его полномочия, аккуратно отпечатанная на последнем бесценном листе правительственной почтовой бумаги и подписанная самим президентом, и она ничуть не теряла своего значения от того, что на обратной ее стороне много лет тому назад была нацарапана какая-то служебная записка. Зато она была написана настоящими чернилами!

Такие документы могут определить всю судьбу человека. Этот экземпляр ему, вероятно, придется отдать во время встречи, но сведения о его назначении останутся в архивах северной столицы. И после смерти своего отца он сможет занять одно из пустующих кресел от штата Айдахо, что предоставит ему право вступить в Финансовый Комитет. А если уж так, почему не брать выше — Главный Комитет Управления? Еще ни один Франклин не был членом Главного Комитета Управления…

Когда послам повстречались первые дорожные бригады уроженцев Джерси, они поняли, что подъезжают к окраинам Трентона. Оторвавшись от работы, люди бросали на них испуганные, затравленные взгляды и тут же снова возвращались к своему делу. Старших вокруг видно не было. Вероятно, семинолы считали, что можно ограничиться устными приказами.

Но после того, как они и в разрушенных кварталах не повстречали ни одного человека, если не считать бледнолицых, Джерри Франклину пришло в голову другое объяснение. Было похоже, что здесь все еще шла война — но где же сражающиеся стороны? Вероятно, они защищали Делавэр с противоположной стороны Трентона — новые власти могли опасаться нападения только с той стороны. С севера не могло исходить никакой угрозы, ведь там находились лишь Соединенные Штаты Америки.

А если так, то против кого же они оборонялись? К югу от Делавэра не проживал никто, кроме семинолов. Неужели семинолы докатились до того, чтобы воевать друг с другом?