Кристи Голден - Assassin's Creed. Ересь

– Вот они, «люди», – пробормотал Риккин.

Жалкие создания, о которых ассасины так пекутся. Но для него этот сброд с их ничтожными заботами ничего не значил. По его мнению, эти люди не имели никакой ценности для ордена, который так много принес в жертву и так много страдал во имя идеи усовершенствовать род человеческий, которая сама по себе была более достойной, чем все эти жалкие существа.

У Риккина на скулах заходили желваки, когда он начал искать в телефоне нужную ему информацию. Нашел – и в его черных глазах вспыхнули искорки. Генеральный директор «Абстерго» плотно сжал губы в напряженной задумчивости.

«Так-так, – пробормотал про себя Риккин, – двигаться вперед нужно очень осторожно. Предельно осторожно».

Мобильный завибрировал. На его требование поговорить Виктория ответила: «Хорошо».

– Как я должен понимать ваше «неизвестно»? – услышав голос Виктории, произнес Риккин, выделяя каждое слово.

– Буквально. Мистер Хэтэуэй упорно придерживается мнения, что мы должны воспроизводить события в хронологическом порядке, – сказала Виктория. – Он боится, что в противном случае нам не удастся создать полную историческую картину. Мне удалось лишь уговорить его не просматривать каждую симуляцию от начала до конца.

– Профессор Хэтэуэй не фильм в кинотеатре смотрит, – низким голосом промурлыкал Риккин. – Вы хотите сказать, что не можете дать мне краткий отчет о мече Эдема только потому, что какой-то зануда-историк любит хронологический порядок?

– Я предлагала ему двигаться вперед, но его общий замысел потребовал разделения на…

– Я знаю, что представляет собой этот его общий замысел, он красочно его живописал! – рявкнул Риккин, но тут же взял себя в руки. – Доктор, – продолжал он уже предельно любезно, – как вы думаете, почему я попросил вас докладывать мне лично?

– Честно говоря, сэр, не знаю, – ответила Виктория. – Нет никаких признаков, что в нем есть червоточина, которая не позволяет ему быть тем, кто он есть, – истинный тамплиер, потомок преданных ордену тамплиеров. Прекрасный исследователь и талантливый историк, преданный своей работе. И если вы, мистер Риккин, позволите выразить мое личное мнение, то могу сказать, что за несколько дней профессор Хэтэуэй получил потрясающие результаты, которые полностью подтверждают ценность его научного подхода. Мы нашли меч. Мы зафиксировали несколько эпизодов проявления его силы. Мы нашли не одного, а двух носителей большой доли ДНК Предтеч. Мы идентифицировали ассасинов в высшем сословии, включая до сих пор неизвестного нам Наставника, мы обнаружили на стене башни письмена, оставленные рукой самого Жака де Моле, которые по чьей-то воле или в силу объективных обстоятельств были уничтожены и до нас не дошли. Мы продолжим отслеживать историю меча, манеру, с которой Жанна с ним обращается, мы выясним, где он был потерян и как поврежден.

Риккин молчал так долго, что Виктория неуверенно окликнула:

– Сэр?

– Вы же знаете о нашем провале, – спокойно сказал Риккин.

– Провале?

– То, что случилось с Фрейзером.

– Да, сэр. Мне это известно.

– Вы дали Фрейзеру информацию, которая привела его к ассасинам.

Пришла очередь Виктории надолго замолчать.

– Да, я помню, что произошло, – сказала женщина после долгой паузы. – Хочу напомнить, что на тот момент я ничего не знала об истинной природе конфликта и о тех целях, которые преследовал орден тамплиеров.

Риккин, разумеется, был в курсе, в отличие от большинства сотрудников всех отделений компании «Абстерго». Вначале и Виктория Бибо ничего не знала об ордене, как все те жалкие болваны, мокнущие под дождем за окнами его машины, чья жизнь ограничена простейшими инстинктами – спать, пить, работать и время от времени получать удовольствие, чтобы забыть об убогости своего существования. Все это Риккина не интересовало, и мнение доктора Бибо он не собирался принимать в расчет.

– В результате мы вынуждены были уволить Эйдана Сент-Клера. Мы были близки к тому, чтобы уволить и вас. Вы знали об этом?

Риккин услышал в трубке сдавленный вздох. «А, – подумал он, – не знала».

– У вас было много друзей в «Абстерго индастриз», которые вас поддерживали, и впоследствии вы доказали свою преданность нам. Мы рады, что вы остались и не попали в руки ассасинов. Нам было бы очень неприятно видеть вас на их стороне.

– Я верю, что обе силы работают на благо людей, – сказала Виктория.

Ее слова разозлили Риккина.

– Неужели? – угрожающе произнес он.

– Да. Я только считаю, что у ассасинов неверные методы.

Иного Риккин не ожидал услышать.

– И наш профессор Хэтэуэй с вами согласен?

Конечно, Хэтэуэй думал так же. Немногословный исследователь никогда не давал повода усомниться в этом. Он любил аккуратность, порядок и традицию. Он никогда не хотел марать руки неблаговидными или сомнительными делами ордена, счастливо отсиживался в своей башне из слоновой кости, в то время как другие, как группа «Сигма» под руководством Берга или еще более засекреченные группы и индивиды, очищали мир, как сад от сорняков, от ассасинов, перебежчиков, еретиков – всех, кто жаждал уничтожить орден.

Но Риккин просчитался. Доктор Бибо, вместо того чтобы потерять присутствие духа после завуалированного обвинения, выразила открытое сопротивление:

– Мистер Риккин, в мире есть многое, чего я не знаю и не понимаю. Но я умею правильно оценивать моих пациентов. Несомненно, есть одна причина, по которой вы… меня не убрали. Я взаимодействую с ним не как с коллегой, а как с субъектом исследования.

– И он об этом не подозревает, не так ли?

– Он знает, что я изучала его досье и что я тщательно веду мониторинг его состояния во время пребывания в «Анимусе» и после.

– И тем не менее вы сейчас разговариваете со мной. – Он поймал ее и, как удав, начал сжимать кольца. – Ну а что же вы скажете о врачебной тайне, доктор? Не считаете нужным ее хранить?

– Вы просили меня…

– …докладывать о результатах его работы и давать свои комментарии. И делать это как коллега по работе. И вы это делаете. И я, и орден вам благодарны за работу. Но нельзя сидеть на двух стульях одновременно, доктор Бибо.

Возникла пауза. Риккин ждал. Он знал великую силу терпения. И услышал, как женщина тихо сказала:

– Я верю в идеи и принципы ордена тамплиеров. Я также верю в то, что делает профессор Хэтэуэй. Я верю в его здравый ум и доброе сердце, и я вижу, как он погружается в симуляции с искренним желанием служить ордену и с таким же искренним желанием найти историческую правду. И не будете же вы, господин Риккин, утверждать, что между этими двумя желаниями существует непримиримое противоречие?

– Правда, как и красота, – спокойно произнес Риккин, – существует только в глазах смотрящего.