Алеся Троицкая - Церебрум (СИ)

Руки, что безжалостно оторвали голову несчастного демона, легко подняли Эву и перекинули через плечо. Безэмоциональный голос бросил:

— Шоу окончено.

Но на пути встал «продавец счастьем», улыбаясь прогнившими зубами.

— Э-эй, не так быстро…

Влá слав не стал слушать, его кулак осадил обезьяну на пол. Не видя больше препятствий, он прыгнул в притихшую толпу. Но тишина длилась недолго, подземный народ вновь начал бесноваться, готовясь к новому зрелищу. Задрав голову, Эва увидела, что на сцену выволокли новую игрушку — безжизненное мужское тело. Оказавшись в кольце металлической сетки, принципал ожил, внимательно огляделся. Ни страха, ни упреков, только полное недоумение.

Эва, болтающаяся вверх тормашками, прикрыла глаза. Она попыталась побороть тошноту, подкатившую к горлу, и парализовавший ступор, вывернувший ее внутренний мир наизнанку. Под стать месту, в котором находилась.

То, что произошло на сцене, как будто отпечаталось на обратной стороне век и повторяло одну и туже картину:

Влá слав подходит к принципалу, оказываясь за ее спиной. Хватает за растрепанные волосы и тянет вниз, подставляя ее изящную шейку к свету. Резкий и точный удар отделяет голову от тела, несмотря на многочисленные металлические трубочки, проводки, по которым текла синяя жидкость. Было ощущение, что он делает это не впервые и с легкостью, точно зная, куда бить.

Искры, резкий и удушающий запах плавящейся пластмассы, и тело безвольно валиться на пол. Навязчиво. Раз за разом, снова и снова в ее парализованном мозге.

Насильственная смерть демона, этот сброд приговорил демона. Невероятно. Гадко, жутко и, казалось, противоестественно. Эва всю жизнь думала, что демона невозможно убить или причинить вреда, ведь он создатель мира. В чем кстати всегда сомневался ее отец. Демон оказался таким же смертным, как и любой другой в этом зале. Теперь Эва поняла, что даже создатель может оказаться всего лишь игрушкой на потеху.

— Влá слав, отпусти.

— Закрой рот!

— Отпусти или я закричу, — бесцветным и слишком усталым голосом сказала Эва, чтобы воплотить угрозу. — Мне надоело все это, я просто хочу домой, я хочу к папе.

Но ее слова вызвали у Власлава лишь вздох раздражения и передергивание плечами, причинившее Эве большее неудобство.

Пока она отчаянно боролось с внутренними противоречиями, не заметила, что воздуха стало больше, а вонь от спиртного дурмана и потных тел испарилась. Только когда Влá слав усадил ее на землю и заглянул в глаза, она поняла, что «нора» осталась далеко позади.

— Да что с тобой?!

Эва будто очнулась

— Что со мной? Ты хочешь знать, что со мной? — ей удалось сконцентрироваться.

— Ты, — она хотела обвиняюще ткнуть в него пальцем, но силы будто покинули ставшее таким тяжелым хрупкое тело. — Ты убил… убил демона.

— Демона? — мужчина жутко улыбнулся. — А ты хотела сделать это сама? Прости, что помешал, может быть, подожди я еще немного, и ты сама открутила бы ему голову.

— Я не об этом! — крикнула девушка, испугалась эха, понизила голос: — Ведь женщина даже не сопротивлялась. Она была беззащитна.

Эва думала, что Влá слав вспылит, но он лишь удивился.

— Я что-то не пойму, синевласка, ты хотела, чтобы она начала сопротивляться и угрожать? Тебе было бы легче, если бы мы начали драться? Тогда бы ее смерть была для тебя оправдана. Так ты считаешь? Или она должна была напасть на тебя? Ты не понимаешь, что не сделай я этого, толпа бы тебя растерзала. И вряд ли я смог бы помочь.

Эва устало выдохнула.

— С этим трудно поспорить.

Мужчина опустился на одно колено, поравнявшись с ее глубокими и такими печальными в этот миг глазами.

— Если тебе станет легче, я могу сказать, что мне жаль.

Эванжелина хмыкнула. Отмахнулась, закрывая эту тему.

— Скажи, ты нашёл тех трапперов?

Влá слав почесал затылок.

— Да и нет.

— Что это значит?

— А то, что в тот момент, как я за ними погнался, увидел тебя.

— Так ты их не поймал, — с нотками разочарования протянула Эва.

— Нет, — ответил мужчина, замечая, что девушка совсем поникла. — Но кое-что выяснить мне все же удалось. Твой отец…

Но фразу закончить не успел, так как за спиной раздалось громогласное:

— Влá слав?!

Мужчина напрягся, пальцы, лежавшие на коленях, сжались. Эве показалось, что серые радужки потемнели. Мужчина как бы нехотя выпрямился и обернулся.

— Влá слав, это правда ты, — с долей сарказма произнес женский голос.

Мужчина небрежно прошелся взглядом по трапперам, которых Эва видела впервые, но казавшимся знакомыми. Нет, не девушка, а лысый смазливый мальчишка. И где она его видела? Поднявшись на ноги, Эва встала рядом с мужчиной.

— Ты их знаешь? — тихонько спросила она.

Но он издал лишь возглас то ли раздражения, то ли презрения.

— Что тебе нужно, Софи?

Когда незнакомка с черными косами услышала, как ее назвали, сморщила носик.

— Не называй меня так… Соня, меня зовут Соня.

— Значит, Соня, — мужчина ухмыльнулся. — Так, что тебе здесь нужно, Соня, — с явной угрозой спросил мужчина, не спуская с девичьего лица пристального взгляда и полностью игнорируя ее спутника, который не опускал такого же пристального взгляда с Эвы, будто пытаясь сожрать. Эванжелина поежилась и еще ближе придвинулась к Влá славу, подмечая насыщенного серо-зеленого оттенка гипнотические глаза, светлые брови и плотно сжатые губы незнакомца.

— Пришла проверить не сдох ли я здесь?

Девушка невозмутимо фыркнула:

— А разве это возможно? Мне иногда казалось, что ты бессмертный. Хотя не скрою, я очень удивлена тебя видеть. Два года в Изнанке, это не Дисней Лэнд.

— Тебе откуда знать, предательница.

— Что — предательница? — девушка оскорбилась. — Я хотела уберечь тебя.

— Я оценил, особенно тогда, когда твоя рука втыкала в меня нож. Прости, что сразу не понял твоих добрых намерений.

Эва удивленно приподняла бровки, начала кое-что для себя понимать. Эта та самая Софи. Софи, которую он не раз упоминал… когда впервые Эва оказалась на его пороге, он принял ее за Софи и чуть не изнасиловал. Со слов Назрин, он звал Софи в бреду, когда его лечила и прятала Венера в своем бордели. Без сомнений. Эта та, что жила в его голове, возможно, и сердце. И которая, оказалось, его предала, надломив и чуть не погубив. Но как такое возможно, он же говорил, что она давно умерла.

— Думай, как знаешь, мне незачем оправдываться. Каждый несет свою правду. Я выбрала верхний мир, ты нижний. Все давно кончено.

На этих словах, режущих не хуже битого стекла, Влá слав поморщился и стиснул челюсть. На лице пошатнулась невозмутимость, поплыли эмоции. Жалось, сожаление, злость, тоска и невероятная ярость, все это смешалось, выдавая как тяжело держаться мужчине.