Алан Фостер - Чужой-3 (перевод А.К. Андреева)

— Ну и что? Я с удовольствием поцелую ее в задницу, в любое место, куда она только захочет.

— Да… — Мерфи помрачнел и недобро усмехнулся. — Женщин нужно держать в страхе, крепче любить будут… верно, Фрэнк?

Фрэнк понимающе кивнул:

— Говори с королевами, как со шлюхами, а со шлюхами, как с королевами. Никогда не ошибешься.

Они снова взялись за цепи. Наконец туша заняла то место, какое ей и полагалось, и, раскачиваясь, повисла на крюке. Фрэнк выключил лебедку и вместе с Мерфи отошел на шаг назад. Довольно долго они молча созерцали тушу, потом Фрэнк как бы между прочим непристойно выругался.

— Фрэнк?

— Что?

— Как ты думаешь, отчего сдох этот буйвол? — спросил Мерфи и кивнул в сторону туши.

Фрэнк пожал плечами:

— Откуда я знаю? Просто отбросил копыта. Может, сердце не выдержало.

Мерфи оглядел тушу со всех сторон и усомнился:

— Как это сердце не выдержало? Сколько ему было лет?

— Если верить бумагам, одиннадцать. В расцвете сил. Не повезло бедняге, зато мы в выигрыше. Ты же знаешь, начальник разрешает забивать животных только по большим праздникам. Что до меня, это вроде премии за хорошую работу. Что ты на нее уставился? Потом мы ее разделаем и бросим в котел. Такой туши нам должно хватить надолго. С мясом даже наши концентраты кажутся нормальной жратвой.

— Точно! — Мерфи проглотил слюну, представив себе кусок мяса на ломте горячего свежевыпеченного хлеба.

Потом его внимание привлекло какое-то странное существо, прилипшее к тележке. Тяжеленная туша буйвола раздавила и расплющила непонятное создание. Теперь лишь с трудом можно было различить небольшое дискообразное туловище, толстый гибкий хвост и множество, как у паука, основательно переломанных конечностей. Не скрывая отвращения, Мерфи осторожно поднял противное существо за хвост. Его многочисленные конечности кистью свесились в воздухе.

— Что это за чертовщина?

Фрэнк наклонился над странным существом, бегло оглядел его и равнодушно пожал плечами:

— Кто ее знает. Что я, ксенобиолог, что ли? Похоже на здешнюю медузу. Их иногда выбрасывает на берег.

Мерфи потянул носом. Существо ничем не пахло.

— Наверно, медуза и есть.

И он небрежно отбросил находку подальше.

Свинцовоплавильный цех походил на адское пекло. Здесь царили огонь и раскаленный воздух, из-за последнего предметы принимали смутные, колеблющиеся очертания. Как и многие другие производственные объекты горно-обогатительного комплекса, цех был оставлен в рабочем состоянии. Выплавка свинца гораздо проще, скажем, производства платиновой проволоки, требовавшего обслуживания тяжелых машин, и поэтому была по силам заключенным. Такая работа поощрялась не только потому, что заключенные с пользой проводили время, но и потому, что здесь производились некоторые детали, позволявшие ремонтировать вышедшее из строя оборудование.

Вот и сейчас автоматические экструдеры засасывали из плавильной печи раскаленный докрасна жидкий свинец и формовали из него тонкие трубы, предназначенные для замены прохудившихся.

Заключенные, выполнявшие функции операторов, кто с восхищением, а кто и с откровенной скукой следили за почти полностью автоматизированным процессом. Этот цех считался завидным местом работы не только потому, что здесь можно было отдохнуть и расслабиться, но и потому, что он неизменно оставался самым теплым помещением во всем комплексе.

— Ты пойдешь? — спросил своего напарника один из заключенных, проверяя показания двух простеньких приборов на панели управления. Как всегда, показания были точно в норме.

Его товарищ недовольно нахмурился:

— Еще не решил. Нам-то что до этого?

— Ничего. Но все-таки хоть какое-то разнообразие.

— Все равно пока не знаю.

Стоявший у пышущей жаром печи третий заключенный повернулся к товарищам и поднял на лоб защитные очки.

— А Диллон там будет?

Не успел он закончить фразу, как на металлических мостках появилась высокая фигура самого Диллона. Он направился прямо к бригаде и коротко распорядился:

— Выключай.

Первый оператор послушно щелкнул тумблером. Печь сразу же стала остывать.

— Слушай, а в чем, собственно говоря, дело? — спросил заключенный в очках; он усердно мигал, стараясь побыстрее привыкнуть к обычному освещению.

— Вот именно, — поддержал его второй. — Мы тут поговорили, но так ничего и не решили.

— Все уже решили за вас, — Диллон поочередно обвел взглядом всех троих. — Пойдут все. Конечно, мы не знали этих людей, значит, просто отдадим свой последний долг. Тела собираются сжечь. Нам-то все равно, ведь не нас будут кремировать.

Сообщив эту новость, Диллон собрался уходить. Заключенные последовали за ним.

— Давненько у нас не было похорон, — заметил тот, что работал у самой печи.

— Давно, — серьезно кивнул его товарищ. — Я вроде бы даже соскучился по отпеванию. Знаешь, похороны так похожи на проводы. С этой планеты.

— Лучше помолчи, брат, — сказал первый заключенный, прибавив шагу, чтобы не отстать от высокого Диллона.

Разбуженный после долгого сна цех выплавки платиновых металлов скрипел и стонал. Огромное помещение цеха в свое время вырубили и расчистили взрывами в мощном каменном пласте непосредственно над рудным телом, а потом отделали там, где это было необходимо, теплоотражательными плитами. Вдоль пешеходных дорожек и перил выстроились мониторы и контрольные приборы. Подъемные краны и другие тяжелые машины замерли там, где их оставили покинувшие планету горняки. В скудно освещавшемся помещении они напоминали ископаемых животных мезозойской эры, сбежавших из далекого музея.

Из-за скошенного верхнего края плавильной печи стали выбиваться языки пламени. В их свете застывшие фигуры двух заключенных, которые стояли на нависшей над печью стреле крана, казались неестественно большими. Между ними повисли два нейлоновых мешка, из-за податливости содержимого заметно прогнувшиеся посередине.

Вцепившись в перила, которые отделяли ее от бушевавшего внизу рукотворного ада, Рипли не отрывала взгляда от заключенных на стреле крана и их груза. Рядом с ней стоял Клеменз. Он хотел было что-то сказать, но, как всегда, не нашел нужных слов. Фельдшер с удивлением обнаружил, что, очевидно, израсходовал весь свой запас сострадания много лет назад и теперь не может произнести даже нескольких слов утешения стоявшей рядом одинокой, несчастной женщине.

Неподалеку расположились Эрон, Диллон и еще несколько заключенных. Несмотря на то что покойный в какой-то мере был исполнителем приказов правительства, никто из них не усмехнулся и не позволил себе отпустить язвительное замечание. Почти каждый день им приходилось заглядывать смерти в глаза, поэтому они не могли относиться к ней неуважительно.