Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

— Избранный народ! — громовым голосом начал свою речь Голубой Орел. — Ваш вождь Уамба повелевает вам выступить против нового врага! От каждого десятка воинов пойдет один. Надо обыскать все прилегающие пределы и выйти к озеру. Несколько восходов назад там остановился караван верблюдов, ослов и коз. Его привели неведомые нам люди призраки, хотя среди погонщиков есть и подобные нам. Берегитесь призраков! У них белесые лица и волосы, а их оружие изрыгает огонь. Надо узнать, что привело их к границе наших земель. Пусть Сыновья Звезд окружат их. Во главе вашего отряда встанет Балуама, а с рассветом уйдут еще триста воинов. Их поведу я, Голубой Орел! Вместе мы истребим призраков или заключим с ними союз, если найдем это выгодным для нас. Я кончил.

Вскоре отряд Балуамы покинул поселение. Когда последний из воинов исчез за кустами, Уамба сказал:

— Долг превыше всего, но священна и победа!

Он сделал знак, и Хегума, Звонкий Рог, возвестил воем своего оглушительного инструмента общий сбор всех кланов. Убедившись, что племя собралось на Большой Просеке, Уамба возвестил свою волю.

— Слушайте, Гура-Занка, властители бескрайней саванны и глубоких озер. Когда Сыновья Красного Носорога и Черного Льва попытались уничтожить нас, мы раскроили их безмозглые черепа, выпустили кишки и разрезали жилы, залив все кругом рекой крови. Мы взяли в плен много мужчин, женщин и детей. И теперь двадцать из них готовы для великого жертвоприношения…

В ответ на слова Уамбы раздалось рычание сотен глоток. В неписаный военный кодекс входило обязательное пожирание пленных, хотя в дни мира племена ограничивались привычной людям пищей — плодами и трофеями охоты. Каннибальство являлось непременным ритуалом завершения войны, и никто из Гура-Занка никогда не нарушил бы этот обычай, страшась гнева высших сил.

— Зажечь жертвенный огонь! — приказал Голубой Орел, и тотчас в центре просеки вознесся к темнеющему небу столб пламени, в клочья разорвав сумрак надвигавшейся ночи и притушив свет уже горевших костров.

Толпа Гура-Занка с горящими факелами в руках устремилась к берегу озера. Увидев приближение огненной реки, пленные поняли, что настал час их кончины, и, вероятно, каждый из них пожалел, что смерть на поле брани обошла его стороной.

— Сыновья Красного Носорога и Черного Льва! — торжественно начал Уамба, выступив вперед. — Человек рождается, чтобы умереть! Одни умирают бесславно, жизнь других оказывается искупительной жертвой. Вы славно сражались во имя своих племен, но военная удача изменчива. Сейчас она на нашей стороне, и поэтому вы скоро встретитесь со своими предками. Так повелевает закон и воля высших сил!

Пленников вытащили из воды, понесли к центральному костру и уложили возле огня. Теперь, по обычаю, следовало их накормить: трапеза побежденных священна так же, как и пир победителей. Уамба подал знак, и в круг света вступили женщины, несшие пироги с просом. Сыновья Черного Льва и Красного Носорога приступили к последней в своей жизни еде…

Тем временем в круг вышли музыканты. Их лица покрывал красный узор, а в руках они держали высушенные плоды драконника и тростниковые флейты.

Под ритмичный стук погремушек и завывание флейт начался ритуальный танец. Сначала толпа медленно, как бы нехотя, заколебалась, приспосабливаясь к ритму.

Люди покачивались, стоя на месте, но постепенно к извивам корпуса присоединились взмахи рук. Ритм примитивных барабанов ускорился, движения тел стали более резкими, люди принялись притопывать ногами. Вой флейт хлестал по толпе словно кнутом, взбесившиеся погремушки перешли на бешеный перестук, и внезапно толпа сорвалась с места, и вокруг жертвенного костра закружилась безумная карусель.

Уамба бесстрастно глядел на впавших в экстаз Гура-Занка, но когда безумство достигло того предела, за которым уже грезилось убийство, он громовым криком остановил буйство толпы.

В наступившей тишине все отчетливо услышали хлопок ладоней вождя, и двадцать воинов, вооруженных зелеными жертвенными ножами, подступили к пленникам — каждый к предназначенной для него жертве.

Не обращая внимания на слабое сопротивление и умоляющие вопли, они схватили несчастных за волосы и, рывком поставив их на ноги, высоко занесли ножи.

Голубой Орел поднял руку, нефритовые ножи вонзились в плоть, и красные ручьи устремились в подставленные женщинами чаши.

Затем воины оттолкнули от себя обескровленные тела, и те упали на раскаленные угли жертвенного костра. Через некоторое время воздух наполнился запахом изжарившейся плоти, и Гура-Занка завершили ритуал победы каннибальским пиршеством.

Затем Голубой Орел отдал приказ: в час, когда звезды погаснут во всех четырех сторонах небосвода, триста воинов Гура-Занка должны собраться под баобабом вождя, чтобы выступить в поход против людей-призраков.

Наступила, как обычно бывает перед рассветом, самая глухая часть ночи. В такую пору Курам предпочитал сам проверять посты и обходить линию костров. С тех пор, как лесные люди похитили Мьюриэл, он больше не улавливал их присутствия вблизи лагеря. Это радовало старого негра. Он даже не осознавал, насколько эгоистичны его чувства: в понимании Курама любая человеческая жизнь, а уж тем более жизнь женщины, стоила недорого. Но сейчас беспокойство опытного следопыта вновь возросло, поскольку Гумра, самый чуткий из его помощников, заметил неподалеку от лагеря какое-то подозрительное движение.

Послав Гумру и двух других негров на разведку, Курам спрашивал себя, не стоит ли разбудить господина. Сейчас вместе с ним дежурил Патрик Джефферсон, но, всецело полагаясь на него в бою, Курам не слишком доверял уму этого белого человека.

Прежде чем что-либо предпринять, он решил дождаться возвращения Гумры, тем более что лагерь, расположенный теперь на берегу озера, в небольшой выемке, защищенной насыпью и окруженной кострами, был неплохо подготовлен к бою. При первом же сигнале тревоги заработает страшный пулемет, а негры и белые займут свои огневые точки, сосредоточенные со стороны саванны, поскольку с тыла бивуак защищала естественная преграда — озеро.

Южный Крест уже передвинулся к северу, когда наконец, показались знакомые силуэты, и Гумра бесшумно возник в свете костра. Он присел возле Курама и сказал:

— В той стороне, где садится солнце, и там, где блестят Семь Звезд, Гумра видел людей.

— Их много?

— Больше чем нас. Но вряд ли они нападут на лагерь до рассвета: они выставили посты и спят.

— Спят? — удивился Курам.

— Наверное, они ждут подкрепления, иначе бы напали на нас врасплох, ночью.

Курам согласился с доводами разведчика: если неизвестные люди спали, значит, намеренно пропустили удобное для нападения время. В этот предрассветный час на землю опустилась тишина: утихли все живые существа — одни, насытив себя охотой, другие навечно; звезды мерцали с черного неба, которое еще не тронула заря; даже вездесущий шакал не выдавал своего присутствия воем. Но Курам чувствовал, что эта тишина таила в себе не ожидание благостного рассвета, а угрозу.