Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

Он поправил огонь и пошел к часовым.

— Что нового? — спросил Патрик, стоявший в дозоре у южной границы лагеря.

— Нас подстерегают люди, — ответил Курам.

— Те, кого ты называешь коренастыми?

— Нет, они пришли из саванны.

— Они хотят напасть? — с надеждой спросил ирландец: даже в неверном свете костра было заметно, как засверкали его синие глаза от предвкушения битвы.

Курам пожал плечами.

— Конечно, если почувствуют себя достаточно сильными. Для того и пришли.

— Тем хуже для них! — проворчал Патрик.

Курам взглянул на небо. Звезды уже утратили свой победный блеск, готовясь уступить место более роскошному светилу. Старому негру внезапно показалось, что он напрасно теряет время: необходимо срочно рассказать о незваных пришельцах Айронкастлю. Господин наверняка не одобрит легкомыслие Патрика!

Подойдя к палатке начальника экспедиции, он поднял полог и тихо окликнул Гертона. Тот немедленно откликнулся: со времени исчезновения дочери Айронкастль почти вовсе утратил сон.

— Что случилось, Курам? — спросил он, выходя из палатки.

В этом вопросе прозвучала смутная надежда на чудо: а вдруг появилась какая-то весть о Мьюриэл? Несколько дней, прошедших в бесплодных попытках отыскать похищенную дочь, неузнаваемо изменили Айронкастля. Щеки ввалились, глаза утратили блеск, тяжкий груз вины ссутулил спину. Он считал себя чуть ли не убийцей Мьюриэл, терзаясь запоздалыми сожалениями о том, что не оставил ее на попечение тети Ребекки.

— Лагерь окружен, господин, — тихо проговорил Курам.

— Снова коренастые? — удивился Айронкастль.

— На этот раз обитатели саванны. Они вроде нас. Мы их называем людьми с деревьев.

— И много их?

— Они прячутся, и Гумра не смог их сосчитать.

Гертон в раздумье потупился, а затем сказал:

— Ты говоришь, они темнокожие, как и все негры. Я предпочел бы видеть в них союзников, а не врагов!

— Очень разумно, господин, — одобрил Курам. — Я смог бы объясниться жестами, но они наверняка пришли воевать и проткнут стрелой всякого, кто захочет подойти к ним.

Наступила долгая пауза. Первым заговорил Курам:

— И все-таки, когда рассветет, я попробую…

— Я не хочу, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности, — решительно проговорил Айронкастль.

Старик усмехнулся.

— Кураму тоже не нравится помирать. Но, думаю, темнокожего они не тронут. Ждать осталось недолго…

Небо на востоке посветлело — того гляди, взойдет солнце. Гертон уже привык к удивительно коротким сумеркам: тьма почти мгновенно сменялась ярким сиянием дня, а затем снова обрушивалась на землю, игнорируя плавный переход от одного времени суток к другому.

Он обошел лагерь и проверил пулемет, подумав, что при сложившихся обстоятельствах им не помешал бы еще один. Затем оглядел спокойное озеро, поросшую травой степь с раскиданными тут и там рощицами, полосу леса вдали и горестно подумал, как обманчива и коварна призрачная красота этого мира.

Он посмотрел, как вставало солнце, и вдруг почувствовал, что вместе с пробуждением природы в его истерзанной душе проклюнулись слабые ростки надежды. Но искаженный испарениями дымно-кровавый лик светила вновь вернул его к удручающей действительности.

Тоскливые размышления прервал подошедший Курам.

— Позвать их, господин? — спросил он, показав Гертону старинную флейту, сделанную из ствола молодого папируса.

Айронкастлю уже приходилось видеть подобные инструменты: они позволяли «выдуть» только простейшую мелодию, но зато приятного тембра и — самое главное — разносившуюся на весьма большое расстояние.

— Хорошо, — обреченно согласился Гертон.

Курам, сделав знак Гумре следовать за собой, вышел из лагеря в промежуток между двумя кострами.

Негры беспрепятственно углубились в саванну шагов на двести и остановились. Теперь от ближайших кустов их отделяло расстояние, чуть большее полета копья. Курам поднес к губам свою флейту, и в напряженной тишине зазвучала примитивная мелодия, словно рожденная этим первобытным миром.

Когда в воздухе растворился последний звук, старый негр громко заговорил:

— Люди этого лагеря хотят заключить союз со своими братьями! Выходите к нам с открытым сердцем, как вышли к вам мы!

Курам не думал, что люди с деревьев поймут его слова, но они наверняка услышат в них доброжелательность и искренность. Да и вид двух безоружных людей должен настроить пришельцев на мирный лад. Однако саванна ответила на призыв лишь безмолвием.

Старый негр немного подождал, а затем снова раздался его голос:

— Мы знаем, что вы здесь. Гумра, Орлиный Глаз, видел вас там, где садится солнце, и под Семью Звездами. Так почему вы молчите?

Кустарник по-прежнему не подавал признаков жизни, но Гумра уловил где-то в его глубине чуть слышный треск ломавшихся веток.

— Похоже, к засаде присоединились другие воины, — шепнул он Кураму.

Тот еще больше возвысил голос, и теперь в его словах слышалась жесткие ноты:

— Но на угрозу мы ответим угрозой! Не думайте, что своим количеством вы сможете запугать нас. Оружие белых страшнее урагана, беспощаднее пожирающего саванну огня! — Затем Курам несколько сбавил тон, вернув словам прежнюю кротость: — Но мы вышли к вам как друзья. Если вожди захотят вступить в союз с нами, добро пожаловать в наш лагерь!

Внезапно кусты распахнулись, и перед «парламентерами» оказался могучий негр с гневно горящими янтарными глазами. Одной рукой он сжимал копье, а в другой, высоко поднятой над курчавой головой, красовалась огромная дубина. Он заговорил, и его громовой голос отчетливо услышали даже в лагере:

— Я, Уамба, Голубой Орел, не допущу чужаков на земли, которыми Сыновья Звезды владеют с рождения мира!

Чтобы все могли понять его, Уамба сопровождал слова выразительными жестами, но Фаргейм уловил в незнакомой речи сходство с одним из африканских наречий и смог перевести гневную тираду вождя.

Между тем Курам предпринял еще одну попытку добиться мирного исхода: вероятно, он тоже понял речи чернокожего великана.

— Не надо битвы! Люди лагеря непобедимы! — гордо сказал старик.

В ответ Уамма, Голубой Орел, высокомерно рассмеялся. По его сигналу повсюду возникли воины Гура-Занка: они появились из-за кустов, из зарослей папоротника, из высокой травы, рослые и сильные, с улыбкой собственного превосходства на лоснящихся лицах. Хагума, Звонкий Рог, протрубил сигнал, и воинство Уамбы ответило на него оглушительным ревом, угрожающе потрясая дубинами и копьями.

Глядя с высоты своего роста на оробевших, как ему показалось, парламентеров, он объявил свою волю:

— Мы захватим лагерь, заберем животных и сокровища, а людей отправим на жертвенный костер! Посмотри, старик! На каждого из ваших приходится десяток Гура-Занка, и никто не в состоянии победить Сыновей Звезд.