Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

— Человеку непривычно подчиняться законам, которые диктует не он, — задумчиво проговорил сэр Джордж. — И мы оказались слишком тупыми, чтобы понять чуждую и непреклонную волю.

— И учтите вот еще что, — сказал Дарнлей. — Мимозы великолепно умеют координировать свои силы. Ни одно отдельно взятое растение не смогло бы остановить вереницу людей и животных, подобную вашему каравану. Это удалось сделать объединенными усилиями всех особей, вставших стеной — не только в прямом, но и в переносном смысле — на защиту своих интересов. Кроме того, мне известен случай, когда мимозы помогли растущим по соседству магнолиевым, которым угрожала опасность быть вытоптанными слонами. Каким-то образом они снабдили растения своей способностью создания защитной ауры, и слоны, проспав несколько часов, забыли о своих намерениях и удалились восвояси.

Дружный смех гостей явился достойной наградой хозяину за забавный рассказ.

— В своем послании, — сказал Айронкастль, когда смех утих, — вы написали, что не знаете, являются ли поступки растений проявлением интеллекта. За последнее время не появились ли новые доводы в пользу той или иной точки зрения?

Дарнлей пожал плечами.

— Пожалуй, я затруднился назвать эти растения разумными, — сказал ученый. — Конечно, в их поступках имеется известная логика, но логика, четко отвечающая сложившимся обстоятельствам и всегда адекватная опасности. Никаких вариаций — все вполне конкретно и определенно.

— Тогда это инстинктивные действия? — допытывался Гертон.

— Инстинкт в нашем понимании — это набор раз и навсегда установившихся реакций на определенный ряд явлений. Здесь же все гораздо сложнее, — возразил Дарнлей. — Высшие растения реагируют на любые проявления опасности, в чем бы они ни заключались. Для них не существует неожиданностей, при которых инстинкты пасуют или оказываются неэффективными. Поверьте, реакция растений настолько непредсказуема и разнообразна, что заставляет думать об их интеллекте… Это явление не поддается классификации.

— Вы действительно убеждены в том, что высшим растениям здесь отводится доминирующая роль над прочими проявлениями жизни? — спросил сэр Джордж.

— Да. В этом мире все приспособлено к потребностям господствующих растений. Любое противодействие оказывается тщетным. Я, во всяком случае, не обнаружил способов сопротивления.

— А если здесь появятся люди, вооруженные всеми достижениями науки?..

— Растения смогут избежать даже уничтожения, — убежденно ответил Дарнлей. — Мне думается, даже атомная катастрофа, убийственная для всего живого, заставит их лишь уйти глубоко в недра земли, чтобы потом возродиться из пепла. Хотя само царство высших растений не проявляет разрушительной тенденции, соблюдая некое равновесие интересов всех порожденных природой видов жизни.

— Может быть, именно поэтому здесь так много удивительных созданий, — проговорил Филипп.

— Весьма вероятно, — согласился исследователь. — В каком еще месте вы увидели бы рептилий, достигших уровня млекопитающих? Или удивительных собакольвов? А странные существа, занявшие здесь нишу человека? Они разумны, имеют развитую систему общения, и более приспособлены к жизни, чем человек. Чего, например, стоит донашивание детенышей в сумках наподобие тех, что имеют двуутробные животные Австралии, или прекрасно защищающий тело покров из шерсти и чешуи, а практически безотходный вид питания? — Увидев, как передернулся Сид, Дарнлей рассмеялся, а затем продолжил: — Их речь значительно богаче людской. Они великолепно объясняются посредством свистящих модуляций, в которые входит повышение и понижение тона, сочетание определенных нот, изменения темпа и длительности звучания разнообразных переходов. Число комбинаций, которыми они располагают, по правде сказать, бесконечно и наверняка превосходит сочетания наших слогов. Они совершенно не реагируют на пластическую красоту: особи противоположного пола очаровывают друг друга не формами Адониса или Венеры, а звучностью и богатством голоса.

— Значит, при выборе партнера первое место отводится музыке? — удивленно спросил Айронкастль. — Похоже, этот мир помешан на звуках! Достаточно вспомнить эту синюю саванну…

— Верно, — кивнул Семуэл. — Но эта музыка не для наших ушей. Ее красоты и ритмический рисунок недоступны нам. Я пытался отыскать в речи аборигенов что-либо, похожее на мелодию или гармонический лад, присущие тому, что считаем музыкой мы, но потерпел поражение… Если коснуться их общественного развития, то здесь они остановилось на стадии племени, в которое входят несколько кланов. Жилищами им служат вырубленные в скалах пещеры, которые они выстилают специальной материей, очень похожей на мягкий фетр. Для его выработки требуются какие-то минералы, но что именно, я не определил: это, как и изготовление ядов, является секретом племени. Вооружение аборигенов вы уже видели, сторожевых «собак» тоже, а вот отсутствие какого-либо транспорта меня удивляет до сих пор: здесь предпочитают ходить пешком.

— А как вы с ними общаетесь? — спросил сэр Джордж.

— С помощью жестов, — ответил ученый. — И, кроме того, они каким-то загадочным образом угадывают мысли, если те относятся к конкретным категориям. Я внес усовершенствования в словарь знаков, предназначенных для глухих, исключив из него обозначения букв и обогатив обобщенными понятиями. Они прекрасно усвоили мои уроки, так что проблемы с общением исчезли.

— Аборигены не угрожают вам? — В словах Гертона прозвучала искренняя забота о друге.

— Нет, конечно, — улыбнулся тот. — Мы здесь в полной безопасности. Преступления, ложь, убийства и прочие прелести — это порождения цивилизации. А здесь не нарушают принятых обязательств, свято верят в честность и честь.

— В таком случае, они лучше нас! — вздохнул Гютри.

— В моральном смысле — безусловно. Как и сама природа, в которой непреложным законом является истребление лишь в силу необходимости. Даже в нашем привычном мире хищники не убивают ради удовлетворения инстинкта убийства, а здесь большинство и вовсе предпочитает не убивать жертву, а лишь частично обескровить ее, оставив в живых.

На мгновение над столом повисло молчание. Негры подали на десерт какие-то неведомые плоды размером с апельсин, а вкусом напоминавшие землянику.

— Вы не чувствовали себя здесь несчастным? — негромко спросил Филипп.

— Противоядием от подобных мыслей всегда являлось сжигавшее меня любопытство. Я не удовлетворил еще эту страсть, и поэтому вряд ли покину эту землю. Особенно теперь. — Он положил руку на плечо Айронкастля. — Вы, дорогой друг, ценой многих лишений обеспечили меня всем необходимым на многие годы, даже транспортом. — Он кивнул на окно, за которым виднелся пасшийся неподалеку скот.