Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

Гертон вздохнул: он прекрасно понимал бродягу Семуэла Дарнлея, и сейчас остро завидовал ему.

Но вид своих молодых спутников, особенно Мьюриэл и Филиппа, вернул его мечты на грешную землю: тех манили другие горизонты.

Словно прочитав его мысли, Дарнлей сказал:

— Вам все равно придется задержаться здесь на четыре месяца: начинается сезон дождей. За это время вы сможете провести ряд исследований. — Взглянув на разом посветлевшее лицо Айронкастля, он оглядел остальных гостей и сказал: — У меня и для вас имеется сюрприз. Я, словно Гарун Аль-Рашид, хочу наградить вас за рыцарскую преданность, бескорыстие и беззаветную отвагу.

Неожиданные слова заставили всех отставить в сторону чашки с кофе и воззриться на хозяина гостеприимного дома. А тот, довольный произведенным эффектом, продолжил:

— Эта красная земля невероятно богата залежами золота и россыпями драгоценных камней. Вы покинете затерянный мир богатыми и независимыми. И, узнав вас, я твердо уверен, что вы не употребите во зло полученные сокровища.

Отчаянный Сид тут же представил себе, в какие уголки мира он сможет теперь отправиться. Фаргейма давно тяготила мысль о разрушавшихся родовых замках, на реставрацию которых никак не хватало средств. Филипп представил себе Мьюриэл и Монику во всем блеске светской жизни и облегченно вздохнул, мысленно простившись с делами о запутанном наследстве.

— Сейчас я покажу вам, что можно добыть в этой земле, — проговорил Дарнлей и приказал одному из негров принести голубые шкатулки.

— А вид богатства не совратит этого малого? — спросил Сид.

— Нет. Дарни — он родом из Флориды — вполне доволен своей судьбой и прекрасно знает, что станет весьма обеспеченным человеком, если мы когда-нибудь вернемся в Америку. Вскоре Дарни поставил на стол перед Дарнлеем довольно объемистые шкатулки.

Тот небрежно отпер их, и взглядам присутствующих предстали бесчисленные алмазы, сапфиры, изумруды и золотые самородки. Они не поражали воображение ослепительным сверканием граней: необработанные камни выглядели просто кусками гальки, выброшенной океаном на каменистый пляж. Но изощренный взгляд Фаргейма разглядел за их невзрачным видом огромную ценность собранной Дарнлеем коллекции.

— Итак, каждый получит по заслугам и распорядится богатством в соответствии со своими склонностями, — подвел черту сэр Джордж.

Айронкастль и Дарнлей смотрели на камни с искренним равнодушием.

— Это были счастливые времена, щедрая заря жизни, тогда растения покрывали всю юную планету! — с мечтательным вздохом проговорил высокий молодой человек.

Большой планетный уловитель располагался на самой границе оазиса и пустыни, и Тарг беспрепятственно созерцал печальный ландшафт, состоящий из гранита, кремния и металла — всю грустную равнину, простиравшуюся до самого подножия гор. Обнаженные горы без ледников, без единого стебелька травки, без малейшей горсти лишаев тоже производили гнетущее впечатление. Оазис, с его правильными насаждениями и металлическими поселками, казался жалким пушком на фоне этой мертвой пустыни.

Тарг ощущал, как эта необъятная пустыня и суровые горы давили на него. Он печально поднял голову к раструбу большого механизма. Желтая коронка аппарата смотрела в сторону горного прохода. Он был сооружен из аркума и восприимчив, как глазная сетчатка. Но устройство воспринимало лишь дальние ритмы других оазисов и заглушало те, на которые хранитель был не обязан отвечать.

Тарг любил его как символ свободы и редких неожиданностей, которые были еще возможны для человеческой породы. В минуты меланхолии он обращался к планетному уловителю и ждал от него ободрений и надежд.

Неожиданный звук голоса заставил его вздрогнуть. С легкой улыбкой Тарг повернулся и стал смотреть, как к платформе приближается грациозная фигурка молодой девушки. Ее волосы цвета ночи были распущенны, а стан гибок, как стебель высоких злаков. Хранитель любовался ею. Его сестра Арва была единственным существом, вблизи которого он переживал очаровательные минуты, когда казалось, что на самом дне неведомого еще уцелела какая-то сила, способная спасти человечество. Со сдержанной улыбкой девушка воскликнула:

— Хорошая погода, Тарг! Счастливые растения!

Она вдыхала целительный аромат зеленых листьев, и черный огонь ее глаз трепетал. Три птицы пролетели над деревьями и опустились на борт платформы. Размером они были с прежних кондоров, но очертания были так же правильны, как контуры красивого женского тела, а огромные серебристые крылья отливали аметистом и на концах переходили к фиолетовому оттенку. Их массивные головы и очень короткие, гибкие и красные, как губы, клювы, так же как и выражение глаз, напоминали человеческие. Подняв голову, одна из птиц произнесла вполне членораздельные звуки. Тарг взял руку Арвы и спросил с тревогой в голосе:

— Ты поняла, что они сказали? Земля неспокойна!

Несмотря на то что уже очень давно от землетрясения не

погибал ни один оазис, да к тому же самая сила этих землетрясений сильно убыла с той страшной поры, когда они подломили всемогущество человека, Арва ощутила ту же тревогу, что и ее брат. Но ей пришла в голову одна несбыточная мысль, и она сказала:

— Может, землетрясения, причинившие столько бедствий нашим братьям, окажутся благоприятными для нас?

— Интересно, каким же образом? — снисходительно спросил Тарг.

— Выгнав наружу часть вод.

Он и сам часто об этом думал. Правда, ни с кем не делился своими мыслями, потому что подобная идея казалась глупой и даже циничной для разгромленного человечества, все бедствия которого были вызваны земными колебаниями.

— Ты тоже об этом думаешь? — воскликнул он с некоторого рода восторгом. — Только никому об этом не говори! Ты обидишь их до глубины души.

— Я прекрасно понимаю, что могла сказать это только тебе.

Со всех сторон поднимались стаи белых птиц. Те, которые приблизились к Таргу и Арве, топтались от нетерпения. Молодой человек разговаривал с ними, употребляя особенные обороты речи. По мере того, как развивался их ум, птицы научились говорить. Но в их языке допускались лишь определенные выражения и образные фразы. Их понятия о будущем оставались смутными и узкими, как инстинктивное предчувствие. С тех пор, как человек перестал употреблять их в пищу, они жили счастливо и были не в состоянии представить себе собственную смерть, а тем более гибель всей их породы.