Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Я сразу вспомнил скважину в Ярксоне и папу. Что там? Может, правда поехать?

- Параллельные пространства - это совсем другое, - сказал я Юрке. - Это когда на одной планете может быть несколько разных миров. И они никогда не пересекаются.

- Значит, так в самом деле бывает? - быстро спросил Глеб.

Юрка зевнул:

- Много чего придумают в академиях. Только доказать не могут. Это сказки.

Я опять подумал про скважину.

- Если бы… - сказал я.

- Если бы… - повторил Глеб. - А давайте-ка ложиться, ребята! Завтра на рассвете надо освобождать гостиницу…

Мы погасили «Сатурн» и легли на тугие надувные матрацы. На нижних нарах. Я слева от Глеба, Юрка и Янка справа. Стало тихо, в щели полезла трескотня ночных кузнечиков.

«Пора», - опять подумал я и приготовился заговорить о Клоуне. Наконец-то!

Янка сказал в темноте:

- Всё кажется, что сейчас закряхтит в углу Ерёма…

- Да, - согласился Глеб. - Скажет: пойду покурю на площадке.

- Ладно вам, и так тошно, - проворчал Юрка.

- Если тошно, разве обязательно молчать? - возразил Янка.

Глеб сказал ему:

- Жаль, что ты не взял сегодня скрипку… Может, было бы легче на душе.

«Вот сейчас расскажу про Клоуна, будет вам легче», - подумал я. И сказал:

- Янка может и без скрипки. Он играл и на лунных лучах…

- Сейчас новолуние, - заметил Юрка.

Мы помолчали. Кузнечики надрывались за стенками вагонов.

- Это неважно… - вдруг сказал Янка.

- Что? - спросил я.

- Что новолуние…

- Но лучей же нет.

- Я могу хоть на чём…

- Янка… это как «хоть на чём»? - осторожно спросил Юрка.

- Ну… на всём, что похоже на струны.

- И на проводах?

Я разозлился: чего Юрка придирается? Ну, ко мне - это понятно, это по привычке. А к Янке-то зачем?

Янка сказал:

- Ну… пожалуйста.

- Разве до них дотянешься? - спросил я.

- Это неважно.

- Смычка нет, - напомнил я.

- Для этого необязательно. Для такой музыки.

Тогда я спросил, будто меня толкнул кто-то:

- Янка… А на рельсах?

- Ну… пожалуйста. Только это будет не такая музыка…

- Какая не такая? - спросил Глеб.

- Не знаю… Не как на скрипке. Наверно, просто музыка рельсов… Нет, не знаю.

Глеб зашевелился.

- Пойду покурю… Янка, а как это - музыка рельсов?

Янка сказал:

- Зажги фонарь.

Свет «Сатурна» ударил по глазам. Янка легко вскочил, пошёл в угол к Ёреминому сундуку, снял с гвоздя куртку (Ерёма был без куртки, когда погиб, она так и осталась в углу). Я удивился: зачем она Янке? Но оказалось, что под курткой висит на гвозде длинная металлическая линейка. Ерёма ею пользовался, когда чертил Ваську. Янка взял линейку и пошёл к выходу на площадку. Мы за ним. Янка попросил Глеба:

- Пожалуйста, возьми фонарь.

Глеб повесил фонарь на крючок под крышей площадки. Свет разлетелся далеко-далеко, трава у вагона сделалась очень зелёной, на путях - и ближних, и дальних - заискрились рельсы. На рельсах задвигались наши вытянутые тени.

Янка сказал, будто извиняясь:

- Вы, пожалуйста, сядьте. Надо, чтобы только моя тень…

- Лучше сойдём, - предложил Глеб.

Мы спустились в траву. Встали у ржавых буферов. Было очень тихо. Кузнечики молчали, испуганные неожиданным светом. Янка встал на краю площадки, у подножки. Его тень выросла, вытянулась поперёк путей. Взметнула великанскую руку с линейкой. Или со смычком? Тень смычка легла на рельсы длинной полосой, замерла. Потом шевельнулась, прошла по блестящим рельсам, как по струнам…

И это словно добавило тишины.

- Ничего не слышу, - прошептал Юрка.

- Помолчи, - сказал Глеб.

Я тоже ничего не слышал. Кроме тишины. Кроме того, что за горизонтом пропел сигнал локомотива. Красивый такой и печальный. Сигнал растаял в ночи, а ночь будто вздохнула, и вздох отозвался под небом, как внутри громадной гитары. Что-то совсем негромко зазвенело вокруг - в траве, в дальних тополях, в чёрной высоте надо мной. Зазвенело и запело еле слышно…

Это Янка играл? Или мне показалось? Не знаю. Только мне очень захотелось в дорогу. В дальнюю. Куда-то идти, ехать, лететь. И чтобы не знать, что там впереди…

Может быть, это в самом деле была музыка рельсов?

…Мелодия затихла, и мы молча поднялись в вагон. Повесили фонарь на гвоздь, вбитый в край верхней полки. Сами сели на нижнюю. Рядышком.

- Если так… - медленно проговорил Глеб. - Если есть эта теория, эти параллельные пространства, тогда ясно… я уже думал про такое. Через Старые Горы идёт железнодорожная линия. Через Колыч тоже. Идут себе параллельно, ничего не знают друг про друга. Старогорск и Колыч тоже… живут параллельно и ничего друг про друга не знают. А где-то есть стрелка. Соединение рельсовых линий. Где-то мой поезд эту стрелку проскочил и привёз меня сюда. Всё просто.

- Вовсе даже не просто, - сказал я. - Параллельные пространства нигде не пересекаются. И не соединяются. Параллельные линии тоже. Про это в первом классе учат.

- В бесконечности могут пересекаться, - возразил Глеб. - Это всякий школьник тоже знает.

- В бесконечности! А ты ехал всего два часа.

Янка засмеялся:

- На этот раз бесконечности хватило двух часов.

- Наверно, - сказал Глеб. - А может быть, и в другой раз хватит?

- Скучаешь по Колычу? - спросил Юрик.

- Скучаю?.. Я уже про это говорил: здесь я Робинзон, а там на своём месте.

- Можно и здесь работу найти, - сказал я. Потому что не хотелось, чтобы Глеб куда-то уходил.

- Я, ребята, всю жизнь мечтал книжку написать. А здесь… Я не знаю.

- Значит, хочешь искать стрелку? - спросил Янка.

- Только наизвестно, на каком поезде туда ехать, - усмехнулся Глеб.

Янка встал.

- А зачем поезд? Мы и так на колёсах. - Он запустил пальцы в кармашек на клетчатой рубашке Глеба. Выдернул ампулу с искоркой. Быстро пошёл в конец вагона, сел там на корточки. Оглянулся на нас.

- Ось под полом где-то здесь, да?

Мы подскочили к Янке. Он осторожно вложил ампулу в мелкую выемку на дощатом полу…

И ничего не случилось.

Сначала - ничего. Только я услышал гудение, как в перегретом энергосборнике. Потом «Курятник» задрожал, и под полом раздался скрежет (уже после я сообразил, что это отдирали себя от рельсов приржавевшие колеса). Вагон дёрнулся. Так дёрнулся, что я полетел с ног. Юрка упал на меня. Мы вскочили. Пол встряхивало, фонарь на гвозде сильно качался и разбрасывал тени.

- Едем! - крикнул Янка.

Глеб стоял, расставив ноги, и задумчиво держался за бородку.

- А что? - сказал он. - Может, это действительно выход?

- Может, это действительно выход? - спросил Глеб и обвёл нас блестящими очками. - А, ребята?

- Ничего себе, выход, - сказал я, постукивая зубами от тряски. - Сейчас как хряпнемся…

Рельсы были старые, на гнилых деревянных шпалах. Вагон колотило на частых стыках.