Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Ящерка выскочила из расщелины и побежала по тёплой плите, быстро переставляя лапки-ладошки. Мальчик двинулся за ней на четвереньках. Ящерка хитро метнулась в сторону и скрылась под грудой камней от разломанной сторожевой пристройки.

- Эй, так нечестно, - сказал мальчик, пытаясь заглянуть под камни.

Но ящерка, видимо, считала, что поступает честно.

«Ладно, - решил мальчик. - Я тебя дождусь и сцапаю».

И в этот момент его окликнули.

На крыльце стояла мама.

- Я еду в посёлок, - сказала мама.- Хочешь со мной? Зайдём на рынок, а потом можем сходить в кино.

Мальчик подумал секунду.

- Нет! - откликнулся он. - Я здесь поиграю!

- Как хочешь… Только не бегай на берег, там сильный прибой.

- Нет, я здесь!

Он опять присел у камней, но теперь не было прежней беззаботности, царапали его неприятные коготки. Он тут же понял, отчего: зря он отмахнулся от мамы. Наверно, ей хотелось поехать вдвоём. Может быть, она даже обиделась.

С полминуты мальчик сидел насупившись и не знал, как быть. Потом оглянулся на проход между башней и горжей, куда ушла мама. Догонять её поздно. Но, пожалуй, можно взбежать на башню и сверху помахать маме.

На башенную площадку вела со двора коленчатая ржавая лестница. Мальчик запрыгал вверх по дребезжащим ступеням. Вообще-то подниматься на башни ребятам не разрешалось, но он не учился в Морском лицее, он просто жил здесь с родителями и считал, что для него запреты не очень обязательны. К тому же всё равно никто не видел.

На верхних ступеньках его туго ударил в спину ветер. Вскинул широкий воротник, прижал к затылку и ушам. Когда мальчик поднялся на площадку, ветер совсем сошёл с ума. Рванул на мальчике рубашку, самого его чуть не сбил с ног. По цементу со скрежетом носились высохшие листья, принесённые сюда прошлой осенью.

Площадка окружена была метровыми квадратными зубцами. В промежутках тянулись трубчатые поручни. Ветер подтолкнул мальчика к поручню. Мальчик лёг на него животом и внизу увидел маму. Она садилась в оранжевый автобус, который остановился на обочине Мальчик окликнул маму и замахал рукой. Но мама не заметила его и скрылась в автобусе. Мальчик долго махал ему вслед, и коротенький рукав бился у плеча, как зелёный флажок.

Потом он ещё с полминуты смотрел на пустую, белую от солнца дорогу. На холмы, поросшие орешником. За холмами вставали далёкие синеватые башни Пустого Города, куда запрещалось ходить. В городе жили страхи и опасности, про это знали все. Мальчик о чём-то вспомнил и усмехнулся.

Наконец, преодолев хлёсткий напор ветра, он вернулся к лестнице и спустился в тёплую тишину двора.

Ему было немного не по себе…

Ящерка ждала мальчика, выглядывая из-за камня.

- Эх ты… - сказал ей мальчик.

Ящерка скользнула на серую плиту и побежала к фундаменту - туда, где к башне примыкало правое крыло форта.

В прошлом веке здесь взорвался чудовищный круглый снаряд, брошенный с вражеского монитора. На фундаменте до сих пор чернели кривые трещины и щели. Когда-то их пытались залатать цементом и замазать известью, но до конца дело не довели. Здесь же, косо прислонённые к стене, стояли плоские каменные блоки. Ящерка хотела юркнуть между блоками и стеной, но мальчик накрыл её ладошкой.

Он подержал её - щекочущую, живую, стучащую крошечным сердечком - и посадил в нагрудный кармашек.

- Вот тебе. Теперь сиди… - пробормотал он. И хотел встать. Но из-под каменных блоков, что стояли у стены, донеслись смутные голоса. Неразборчивые слова, полушёпот.

Мальчик сунулся под камни. Здесь, в зябкой тени, он разглядел на фундаменте у самой земли щель. Большую. Длина около метра, а ширина такая, что может протиснуться кошка. Мальчик пролез подальше и замер у щели.

В ней ничего не было видно. Лишь на краях лежали неподвижные отблески желтоватого света. Зато стали различимы обрывки фраз:

- …и на той площади, где колокола…

- …кино про мушкетёров…

- …А Илюшка ногой ка-ак двинет и обломил разрядник! А они…

- …Зря они так. Всё-таки на лодке лучше…

Мальчик слушал долго, хотя стоять на четвереньках было неудобно: ныла спина, острые камешки и сухая известковая крошка впивались в коленки и ладони.

- …Если они узнают, мы сами виноваты… - услышал мальчик, и тут его кто-то легонько пнул в босую пятку.

Он вздрогнул, ладошкой прижал кармашек с ящеркой и, пятясь, выбрался из-под камней.

Над ним стояли двое мальчишек лет по двенадцати. Один - широкоскулый, коротко стриженный, с сердитыми глазами и трещинками на пухлых губах. Второй - тонкоплечий, сильно загорелый, со светлыми волосами, косо лежащими на коричневом лбу, с коленом, замотанным грязной синей тряпицей.

Мальчик знал, что у сердитого прозвище Лётчик. У загорелого прозвища не было, а звали его, кажется, Андрюшка. Оба они были в форме младших воспитанников: сизых флотских блузах навыпуск и коротких полотняных штанах - пыльных и мятых. Андрюшка не то спросил, не то просто сказал:

- Подслушивал, птенчик…

- Нет! - поспешно отпёрся мальчик. - Я случайно…

- Подслушивал случайно, - усмехнулся Лётчик. - Интересно, много ли слышал?

- Почти ничего, - сказал мальчик. - Бормотанье ка кое-то.

Мальчишки загораживали дорогу к дому, бежать было немыслимо, да, по правде говоря, и не хотелось.

Мальчик опять сказал:

- Я не нарочно…

- Что будем делать? - сумрачно спросил Лётчик у Андрюшки.

- Вот это прокольчик, - проговорил Андрюшка печально. Так говорят о большой неприятности, когда не знают, как её исправить. Он поддёрнул подол блузы, сунул руки в карманы на штанах и прошёлся по мальчику взглядом. От босых ступней до медных волосков, торчащих на макушке. И с беспощадной ноткой сказал:

- Придётся тащить в штаб.

Потом деловито предупредил мальчика:

- Попробуй только пикнуть.

- Не буду пищать, - тут же пообещал мальчик.

Он не испугался. Если бы ребята злились по правде, они могли бы накостылять ему прямо здесь. А сейчас была, видимо, игра. Мальчик давно мечтал, чтобы лицейские мальчишки взяли его в свои игры, но просить не решался.

Лётчик недоумённо глянул на Андрюшку:

- А… как?

- Завяжем глаза. Не помрёт.

- Не помру, - согласился мальчик.

Лётчик поморщился и спросил:

- А чем?

Андрюшка стал разматывать на колене синюю тряпицу.

- Маленькая, - сказал Лётчик.

- У меня есть платок, - торопливо сообщил мальчик. Платок ему в карман всегда клала мама, и там он лежал неделями чистый и нетронутый.

- Какой воспитанный ребёнок, - сказал Андрюшка почти без насмешки.

- Можно быть воспитанным, когда мама и папа… - заметил Лётчик. - Давай платок.

Они положили платок мальчику на глаза, а сверху плотно обмотали Андрюшкиным бинтом.

- Не вздумай подглядывать, - очень серьёзно сказал Андрюшка. - Худо будет.