Андрей Бабиченко - Транзит: Звёздная Гавань

— Война!? — рассмеялся Ганкер. — Легко сказать… Истребление, геноцид. Невообразимый ужас, что, кстати, нас ждало в обозримом будущем. Подобное уж никак нельзя назвать войной.

Посреди древних развалин, восставала великая пирамида, ключевой частью города, нависши над всеми постройками, треугольной верхушкой отсвечивая последними дневными лучами.

Оглянув последним проблеском, над пиком завыла буря, непомерной преградой, надвигаясь сюда с пустыни.

Остановясь на долгих ступенях, тысячами-тысячь перекладинок спускавшимся к похороненному временем городу и от него к изголовью, Ганкер поднялся выше Адена и Голи, оттуда прикрываясь мотком тряпья обратившись:

— Так что, скажи мне Аден. Глядя на всё это, что, по-твоему, великое единение?

Аден не был готов отвечать.

Оказав сопротивление сильному ветру, припав всем весом тело к ступени, борясь, не давая буре подхватить и унести себя.

— А это и есть история. И её пишут победители. Кто сильнее — тот и прав. Только, что хуже: умереть сразу, как они или наблюдать, как на протяжении десятилетий извращаясь над ним, гибнет твой народ.

Поднявшись выше на три ступени, капитан мотнул головой и окрикнул Голи.

Высказав на ухо маленькому механику, что эмоционально взорвало его.

От разочарованного взгляда и более громкой интонации, обрывисто услышав:

— Это необходимо сделать. Подготовь всё.

— Но, я рассчитывал. Я так долго готовился к этому моменту.

— Никто другой. Винн, Зак, кто ещё бы мог справиться. Сейчас не время для спора и обсуждений! — рявкнул капитан. — Горгона должна быть на ходу и когда мы закончим, я не собираюсь тут задерживаться.

Перешагнув Адена, Голи разочарованно отправился к бушующей буре, скрывшись в ней, оставляя капитана и Адена на пути к вершине древнего постамента.

Внутри храма, подпирая высотные потолки, мостились разукрашенные камнем стены.

С каждым отрезком от давно потухших факелов, повествуя отдельной историей, от жизни, возведения и смерти.

Как, гигантская записная книжка, умещая в себе каждое событие.

Единственным возможным, Аден и Ганкер продвигались ходом бывших половников.

Цепляясь за одежду, до колен идущих наполнился густой туман, под озвуки в отдалении таящего зова.

Будто грузный выдох, звуча отовсюду и одновременно нигде.

Зябкость, создаваемая туманом, можно было описать, как «липкую».

Липкий холод, ощупывающий, проверяющий на слабые места.

Изрекаясь, от левой стены, журчала струйка воды, разбиваясь о пол, Аден стал поднимать взгляд, пока не достигнув, пика, уставившись на верхушку.

Где, несясь на колоссальных скоростях, проскакивала буря.

Где, внешне покрытой, а внутри полой, лежала верхушка храма.

От воя бури, Аден затёр руками о плечи, подув на ладони тёплым изо рта воздухом.

Пробиравшим всё тело, холодом чуточку прошипев, моментально прикрыв без согласия свой рот чужой рукой.

Закрыв, Ганкер показывал в сторону их дальнейшего движения.

— Ты видишь? — шёпотом произнёс он, вынимая из рюкзака эластичную палочку, разломав и поднеся над собою.

— Что?

— Свет. Там.

Действительно, прорезая мглистую завесу, на долю секунды зажёгся слабый огонёк, заметив их тут же ускакав по правой стороне прочь.

— Ну что, видел когда-то нечто подобное?

— Нет.

Капитан не ответил, недовольно гмыкнув, с размаху бросив воссозданный источник света вперёд.

Преследуя, за ним по стенам побежали долгие очерки символов, рядами предложений, подчёркиваясь в фантастические фигуры, с видами коронованных существ, возмещённых в плавучие закрытые лодки, с трубками ото рта и пупка, позади стоящих конусов.

— И все они погибли? Все, кто это строил, кто был и жил здесь, даже эти? — Аден указывал на рисунки с божествами, коим поклонялись.

— Конечно. — странно звуча, с долей насмешливости подтвердил Ганкер. — Все, до единого. Вначале бомбы, потом голод с дальнейшей деградацией и как заключение — вымиранием. Конечно, я уверен, что могла остаться малая кучка. Эдакие аборигены-аборигенов, но вот поддерживать оптимальную популяцию. М-м-м-м. — промычав, замотал головой капитан.

В стороне, где ранее сгинул огонёк, мостилась странная стена.

Обследовав, её выдавало неумело сокрытое положение плиты, с оставленными понизу щелями и квадратной нишей, более не встречавшейся пометкой, под видом трёх уложенных ромбов.

Подобно печати, этими геометрическими фигурами, высунутыми из плиты на сантиметров семь, в мастерской работы над резьбой, создавая гладкие углы каменного материала.

В точности удобно уподобляясь ладони, для соприкосновения стоящего.

Аден потянул руку, легко ложась и дотрагиваясь до печати, без каких-то усилий двинув.

Резьба на камне зашевелилась, упираясь вовнутрь плиты, осыпавшись многовековой пылью, поднимая заграждавшее дорогу.

Бережно за собой пряча сокрытый этап храма, из недолгого восхождения к высоченному залу.

Каменными прорезями окон, обширно разложенных ваз, кувшинов и сохранившихся яств, драгоценными изделиями отсвечивая на выцветшие реликтовые свёртки.

И как главным богатством — под лучи, сквозь прорези окон, светом падая поверх позолоченного саркофага.

— А? — разочарованно развёл руками Ганкер. — Ведь это… почему? Всё не то! Не то! — с последующим возражением, ногою разламывая случайную амфору с рассыпающимся из неё сокровищем. — Где карта, где хоть что-то? Одни глупые безделушки. — Ганкер ещё раз влупил по одной из ваз. — Что они тут прятали, бесполезные сокровища?

Затрещали звонкие поступи, как бег по кругу, сужаясь сверху зала к низу, десятками ножек уваливаясь с потолка на Ганкера, рухнул паук.

Отнюдь не живой, как механизм, сотканный из грубых неотёсанных частей, на основе полусогнутых ног, удерживая ими блюдце подобное основание, коим мостилась башенка.

Головная часть механизма развернулась, дойдя по своему обороту к Адену и щёлкнув, от треснувшего угловатого объектива лья красный свет.

Нижняя часть корпуса отодвинулась вверх, вместе с прорезанными приёмниками показалась линия дрожащей волны книжного экрана.

Заволновавшись с экрана ею, из прорезей полился отвратительный вопль и вой, окончив, двинувшись, как бы требуя ответа, лишь спровоцировав от боли на крик поваленного массой машины Ганкера.

Перебирались различно-возможные тембры, после невнятной чехарды зазвучав тихим дуновением, звонким и сублеричным языком, пока не проскользнув, послышалось слово — «это».

— Это? — Аден притормозил машину. Выполняя поворотные движения руками, стараясь спровоцировать отмотать назад к тому моменту.

— Не говори с этим! — закричал Ганкер, но под усилиям упёршийся в плечо и бок ноги машины, замычал, прикусив губу.