Андрей Бабиченко - Транзит: Звёздная Гавань

В загромождении долгих предложений, за ними стояла многогранная, конусообразная станция.

Нагревшись, от себя долгим лучом бья ровно в лоб Адена, выжигая на коже рисунок трёх столбов из звёздных облаков, а окончив — градом рассыпавшись на мелкие детали, в ударной волне испарившись.

В этом моменте всё прекратилось и, будучи отпущенным, Аден, едва поднявшись уволился о край стены.

Древняя машина исчезла, как, никогда не существовав.

Под осыпь потолка и стен, за руку Адена затягал Ганкер, крепко сжимая окровавленный бок.

Невмочь отчаянно достучавшись сквозь беспомощное состояние, от пары ударов по щеку Адену, силой одёрнув, повернув головой в сторону.

Кое-что, заметив, Аден напрочь остановился, с пророческим голосом зачитывая вслух символы:

— Начни свой путь, и ты поймёшь. Увидь и вознесись. Узнав личину бытия, создателем слыть начнёшь. В столбах ты сотворения, путь истинный найдёшь.

— Столбы сотворения? — в итоге расслышав голос Ганкера, тот ошарашенно спросил.

Тем временем треща, пирамида оседала, трескавшись по полу, шли долгие полосы, в новообразованной бездне похоронив саркофаг и большую часть зала с сокровищами.

Пустившись в бег, оба вылетели из самозаваливающегося храма.

Рухнув верхушкой вовнутрь себя, тягучей трясиной подхватывая и тысячи плит и очерки города, ночных ближайших дюн.

Вот так без остановки, пока дальние осветительные лучи Горгоны, не ослепив, промчались в округе.

Совсем близко, ещё каких-то пол часа ходьбы до космолёта, задумчиво поглядывая на Адена Ганкер затеял разговор:

— После всего, что ты будешь делать? Я имею в виду, потом, когда всё закончиться. Возможно, может быть так, что изменится весь мир. — капитан странно ухмыльнулся и глядя на никакую реакцию со стороны собеседника, уныло махнул рукой.

— А мир изменится? — иссохшими губами промямлил Аден.

Скрывая рукой повреждённый глаз, с сочащейся с него серой струйкой, явно не крови.

— Станет лучше или хуже?

— А вот это, уже решит каждый для себя сам. — Ганкер посмотрел на ночное небо, потянувшись рукой, норовя коснуться звёзд. — У всех нас свой собственный мир и только лично мы, придаём ему истинный вид. Каковым стоит быть.

Лучи прожекторов приближались, под шум гипердвигателя Горгоны о тишь пустыни, Ганкер внезапно остановился, указывая на увесистые ящики из под инструментов.

Распакованные у каждой повреждённой секции обшивки судна, нигде не наблюдался сам скропотично работающий маленький механик.

Один ящик зашевелился, бугорком песка от него, проплывая к более неосвещённому, к воздуху всплыли клешни, с основой верхнего туловища воронкой, втянутой в себя как губка.

— Скорее! — проревел Ганкер.

Оба разделились по направлению к трапу, держась у освещённых Горгоной областей, моментально подпрыгивая, только один из подобных бугорков мчался в их сторону.

Ганкер, первым запрыгивая по трапу в корабль, мигом помчался в сторону рубки.

Истерично запуская всевозможные последовательности запуска, на предпоследней секунде чудом позволив Адену запрыгнуть следом, опалив часть одежды разогретыми двигателями.

Двинув штурвалом, звездолёт восстановил положением в пространстве, оцепляя не восстанавливаемые секции шлюзов, грудой крупных коробок опадая об остекленевший песок.

По тяге вылетев с пустынной планеты, корпус окрасили цвета двух соревнующихся звёзд.

По автоматике пролагая дорогу к ближайшей точке транзита.

— И что это всё было? Вся та… хрень. — Ганкер отпустил штурвал, передавая полномочия автопилоту. — Подобного я ещё ни разу не видел, хотя бывал, поверь мне, много где.

— Меня, как бы осенило.

Убрав руку с глаза, уже заживший зрачок Адена изменил цвет, пигментами с жёлто-синего к бело красному.

— Как сон, на яву, а потом. Столпы сотворения. Как большие облака меж звёзд или звёзды образующие облака позади той станции. Это невозможно передать словами, только увидеть. Лично.

— Выходит это был дар, и ты вроде как, отныне можешь читать все эти символы. Хм. — промычал капитан.

Разочарованно стукнув о приборную панель, покряхтев спохватившись за кровоподтёк на одежде.

— Может… — хотел предложить помощь Аден.

— Ничего.

Гордо подняв голову, капитан вызвал панель с вводом координат транзита.

— Значит столпы сотворения, говоришь? — с иронией произнёс Ганкер.

У транзита, возникая множественными огнями, Горгону заглотил пространственный туннель.

Сквозь него, по пути обтекаемых лучезарными цветами, проскочил голубоватый огонёк, изжарив левую сторону корпуса, со всплеском оканчивая недолгое путешествие.

С изогнутых колец транзита вышла Горгона, по автоматике совершая многочисленные манёвры от груд космических обломков.

Усеянным полем частей всевозможных кораблей.

Современных, относительно новых, узнаваемых старых и абсолютно древних, чужих.

Очевидно повезя одной единственной Горгоне, сразу с прыжка не разбившись, уцелеть.

Или возможно, поджидая свою смерть совсем скоро, скрывшись за случайным крупным обломком.

Во главе сего космического кладбища, возвышавшись, парила многогранная станция.

Как корона над жёлтой звездой, обоюдным пламенем высасывая соки.

Аден и Ганкер замерли, всего на ничего.

Невозможными оторваться от столь ужасного величия, сотворения чужой гениальности или злого рока.

В достаточном замешательстве, позволив одному из множества витающих мусорных обломков, угодить по правому борту корабля.

Срывая под корень левое крыло и часть хвоста, Горгону понесло.

Безмерно несясь к многограннику, их ждала неминуемая гибель, но…

Сверкнув, со станции раскрылось внитие, ярчайшая, как сама звезда.

Не допуская совладать — зажмуриться, при скорости закричать, инстинктивно прикрывая голову руками.

Скользнув в освещённый туннель и проскрежетав днищем, Горгона распадалась на части.

На скорости выдернув Адена из сидения рубки, ударив спиной, после грудью, неся к разорванному корабельному корпусу, а оттуда прочь в неизвестность.

Проревев, неслись оплавленные обломки.

Носом бывшего космолёта, влепясь о несущий строй посадочного ангара, на месте столкновения возникнув кипящей вмятиной, из раскатов плазменных фонтанов догоравших двигателей.

Унесшим его прочь вихрем, подхватывая, впоследствии навалившись на ногу, грузным, в ширину до метра оболочкой листа.

Жёлтыми от окраса вертикальными полосками, преимущественно наносившееся о внутреннее противорадиационного покрытие.

В минуту дробления Горгоны, распустив судно по швам, выкидывая веером, как из ладони горсти семян, узкими остриями утыкивая место крушения.