В. Бирюк - Расстрижонка

Надо заметить, я в произошедшем нахожу немалую выгоду. Вооружённое нападение на господина, боярина, позволяет списать все предшествующие жертвы на необходимую самооборону и наведение законного порядка. Мы же в городе — необходимо учитывать точку зрения правосудия в формате «Русской Правды» — все убитые свободные люди. Виры там должны быть. А так… Тать, убитый на твоём дворе — не основание для суда. Вот если ты его повязал, а уж потом прирезал — нехорошо. Я это ещё в Рябиновке проходил.

– Резан, как так вышло, что вы целый разбойный ватажок в челядь взяли?

– Дык… ну… ну я вас, злыдней! Эта… Боярин велел. Сосед один ему посоветовал. Тоже боярин, из здешних. Люди, де, добрые, верные. А Лазарю, де, челяди мало, не по чести. Сосед-то через день здесь бывал, ласковые разговоры разговаривал. Другие-то всё больше волком глядели, сюда-то и не заглядывали. В разных делах мелких помочь давал. У нас-то по первости… Опять же… дочка у него на выданье. Чуть не сговорились, да Цыба упёрлась. Ну… типа… без матушкиного благословения — никак.

Дети. Два ребёнка: старый да малый. Пеньки лесные. Неужто не понятно, что «группу лиц» можно брать в службу только в конкретных, довольно экзотических ситуациях, что её обязательно надо прокачивать? Что рекомендации соседей в наших условиях…

Не греши, Ванюша. То, что к любому представителю любой здешней элиты нужно применять двойную норму презумпции виновности, именно что без 'не-', в отличие от одинарной для всех остальных — ты сам дошёл только путём мучительных размышлений над грядущей судьбой мордовского народа.

Лазарь с Резаном — нормальные русские люди. С ощущением общности, солидарности, с уважением к вятшим, с авторитетом старших, братством всех православных во христе. Они не могут, не воспитано в них — ожидать подлянки от каждого. От каждого «своего» — особенно.

«Мы ж среди своих!». То-то и страшно.

– Ты, кудлатый. Поднимай задницу, ковыляй сюда.

Затащил приглянувшегося мне разбойничка в дровяной склад, закрыл двери, поставил скрюченного чудака поудобнее и… Нет, не то, что вы подумали, представили и вообразили. Просто спросил.

Да, людишки — «лихие». Причём дальние — Волжские. Такого… диверсифицированного типа. Чуток разбоя, чуток торговли, чуток охоты. Лазали за Волгой, вели кое-какие дела с упомянутом соседом Лазаря. Прошлый год для многих на Волге был неудачен — война. Попросились к своему контрагенту на постой. А тот подкинул им службу. У Лазаря.

Дальше начинаются непонятки невнятные: мужик явно врёт, говорить о конкретных делах не хочет. Эх, нет со мной Ноготка! Самому поковыряться…? Я у Ноготка, как-то между прочим, кое-чего поднабрался. Но — невместно. Не должен «вятший» — смерду самолично шкуру драть да кости щепить. И опять же: у меня прогрессорство стынет! Этногенез выкипает! Надо, надо всегда брать Ноготка с собой. В русских землях без палача — как без рук.

Вечерком засиделись допоздна: с Николаем по списочку — ещё разок, по подаркам — ещё разок, с Лазарем, чуть оклемавшимся — по делам кое-каким его подробненько.

Однако, дело к полуночи, пора и честь знать. Завтра — день будет, завтра — докуём.

– Господине, тебе девку посветить в опочивальне — какую слать? Толстую или тощую?

– Не надо Цыба, сама проводи. Заодно и расскажешь — как вам тут живётся.

Она свечку несёт. Показывает, где в тереме чего. Привела, лампадку перед иконой запалила, свечку прилепила, покрывало с постели откинула и к двери. Замерла и стоит, глаз не поднимает.

– Цыба, я гляжу у вас свечки-то восковые, да воск худой. Почём берёте-то?

– Это… берём… да…

И начинает раздёргивать платок. Потом вздёргивает подол и снимает платье. Так это… все три одёжки — рывком ворохом. Глянула по сторонам, кинула комом на лавку.

– Господине. Ванечка. Заскучала я по тебе, истомилася…

Я как-то… на этот счёт… не задумывался. Денёк сегодня… из запредельных. Я, конечно, парнишечка крепенький, «мышь белая, генномодифицированная». Но у такой же «мышки» под топором походить… Однако ж — хороша! За последний год — чуть пополнела, налилась. И ведь знает, забавница, как встать, как глянуть. Так и замерла. Ну что сказать — зрелище приятное. Свечка, и вправду — дрянь. Огонёк пляшет. Но от этого даже лучше: динамика игры света на обнажённом красивом женском теле… И ножки очень даже…

– Дозволь, господине, тебя ублажить-порадовать. А вот кафтанчик твой сюда положим, чтобы не смялся, не испачкался, а сапожки твои… э-эх!.. снялся… а другой… а вот поставим аккуратненько… а поясочек твой… где ж тут?… А вона… И рубашечку уберём-снимем, потом политую, солнцем гретую, пылью припорошенную… О! Вижу-чувствую, не забыл мил дружочек своей подруженьки… о как разгорелося… да затвердилося… А давай окошечко приоткроем да воздуха свежего впустим… а давай я сюда на лавочку — коленочками… тебе как? Вот и славненько… Я тут пошумлю-покричу малость… Тебе — не в упрек, себе — в удовольствие… О! А! О-о-о! Хорошо! Хорошо-то как! За весь год — первый мужик нормальный! Хоть один — от души пашет, не кривым сучком ковыряется! …бёт, а не дразнится! Ох, глубоко! Ох, достал! Ещё! Ещё, Ванечка! Ещё миленький! Ой, славно! Ой хорош уд мужа доброго, не огрызок недовыросший! Сильнее! Лишь с тобой с одним — по-настоящему! Не детва сопливая да гоноровая, муж могучий да искусный! Ох и мастер же ты Ваня! Мастер-мастерище — здорово …ище! Ай! Ой! У-у-у! Ещё-ещё-ещё! Ай! Ай! У-ё-ё-ё-й…! Уф.

Ну и текст она гонит! Несколько… просветительский. Мне, конечно, лестно, но как-то…

– Цыба, я чего-то не понял: кто тут кого…?

– Сейчас, гоподине. Только окошко закрою. Ну вот, теперь хоть режь, хоть бей — во дворе не услышат. Коль ты меня поял — мне бесчестия нет.

Так. Что-то я от «Святой Руси» отвык. Как-то мне… другая связка между этими понятиями казалась…

– Господине, ты велел мне в опочивальне посветить. Ну и вот… по обычаю… как с дедов-прадедов заведено…

Быстренько закапываюсь в дебри местного и сиюминутного «эжоповского языка» и вспоминаю. Наш, великий, могучий, всепогодный и вездесуйный. Именно его: русский язык.

«Ублажить» — в смысле оказания сексуальной услуги — понятно. «Греть постель» — слышал. Есть и ещё ряд иносказательных выражений близкого смысла. Типа: «взбить перину», «потереть спинку» или «посветить в опочивальне».

То-то Лазарь с лица свалился, в смысле: спал, когда я велел Цыбе мне посветить.

– Так ты б не ходила.

– Как это?! Это ж хозяину дома — прямое бесчестие! Что у него — служанки своевольничают. А уж после сегодняшнего… Он же не возразил! Стало быть — согласен. Стало быть — его воля.

Во, блин. Скажи — бесчестие, промолчи — аналогично. После сегодняшнего инцидента, когда я ему публично жизнь спас… Хотя, чисто между нами — я же сам конфликт и спровоцировал. Можно ж было мягче всё сделать.