Эндрю Нортон - Космические оборотни. Сборник

— Где Мэри?

— Странный вопрос, — хмыкнул он.

Я пропустил это замечание мимо ушей.

— Там, где ей и следует быть, — продолжал Старик. — Охраняет президента.

Сначала мы зашли на закрытую сессию специального объединенного комитета. В это время они как раз просматривали стереофильм о моем человекообразном приятеле, Наполеоне. Кадры с паразитом на его спине, затем титан крупным планом. Один паразит ничем не отличался от другого, однако я знал, какой из них был на мне. Я был от всей души рад тому, что он сейчас мертв.

Обезьяна уступила место мне самому. Я увидел себя, пристегнутого к креслу. Мне жутко признаться в том, как я выглядел — разве может хорошо смотреться настоящий трус! Я видел, как титана снимали с обезьяны и помещали на мою голую спину. Затем я потерял сознание на экране — и едва не потерял его здесь еще раз. Я не в состоянии описать все это. Я начинаю трястись, стоит мне заговорить об этом. Но я видел, как подохла эта мразь. Ради этого стоило видеть и все остальное.

Фильм кончился и председатель произнес:

— Так что же, господа?

— Мистер председатель!

— Пожалуйста, джентльмен из Индианы.

— Говоря о только что виденном без преувеличения и предубеждения, я должен заявить, что существуют более удачные фальшивки, сфабрикованные в Голливуде.

Все захихикали, а кто-то даже крикнул:

— Расскажите о них! Расскажите!

Затем дал показания заведующий нашей биолаборатории, после чего к барьеру позвали меня. Я сообщил свою фамилию и род занятий. Затем меня небрежно спросили о моем опыте общения с титанами. Вопрос был прочитан с бумажки. Из-за этого у меня сложилось впечатление, что они не хотят слушать мои ответы. Двое из них читали газету.

Было только два вопроса. Один сенатор спросил:

— Мистер Нивенс, ваша фамилия в самом деле Нивенс?

Я утвердительно кивнул.

— Мистер Нивенс, — продолжал он, — вы говорите, что являетесь следователем?

— Да.

— Из ФБР, несомненно?

— Нет, мой начальник докладывает непосредственно президенту.

Сенатор улыбнулся.

— Я так и думал. Теперь, мистер Нивенс, признайтесь, что фактически вы являетесь актером, не так ли? — Он, казалось, консультировался со своими бумагами.

Я пытался рассказать о многом. Я хотел сказать, что когда-то я проработал актером один сезон, но тем не менее являюсь подлинным следователем. Но мне так и не дали этого сделать.

— Так оно и есть, мистер Нивенс. Благодарю вас.

Другой вопрос был поставлен пожилым сенатором, который пытался узнать мое мнение об использовании налоговых поступлений для вооружения других государств. Это он использовал меня для того, чтобы высказать свою точку зрения. Мое мнение об этом было весьма туманным. Но я не успел даже его выразить.

После всего этого председатель сказал:

— Садитесь на место, мистер Нивенс.

Я стоял, не шевелясь.

— Послушайте, — начал я. — Вы, очевидно, считаете все это подтасовкой. — Тогда, ради бога, принесите сюда детектор лжи. Либо возьмите показания под гипнозом. Такое, как сейчас здесь, слушание — просто детские игрушки!

Председатель стукнул своим молотком:

— Ступайте на место, мистер Нивенс!

Мне не оставалось ничего другого.

Старик объяснил мне, что целью встречи является вынесение объединенной резолюции, объявляющей чрезвычайное положение и возлагающей на президента военную власть. Мы были разбиты еще до голосования.

— Плохи дела, — сказал я Старику.

— Забудь об этом, — сказал он. — Президент понял, что этот первый ход обречен на неудачу, как только узнал фамилии членов комитета.

— Что же теперь нам остается делать? Дожидаться, пока слизняки подчинят себе Конгресс?

— Президент хочет предупредить это посланием, в котором потребует всю полноту власти.

— И это ему удастся?

Старик только нахмурился.

Объединенная сессия была секретной, но мы присутствовали — по прямому распоряжению президента. Старик и я находились на том балкончике, который как раз нависает над трибуной спикера — прямо позади нее. Сессия как всегда началась пустопорожней болтовней, сопровождавшей церемонию уведомления президента. Он пришел сразу же, экскортируемый целой делегацией. Его телохранители были рядом с ним, и все они были нашими людьми.

Вместе с ними была и Мэри. Кто-то подставил ей складной стульчик прямо рядом с президентом. Она с серьезным видом перелистывала записную книжку и передавала ему какие-то бумаги, делая вид, что является его секретаршей. Но на этом и заканчивалось все ее притворство. У нее был вид Клеопатры жаркой ночью, и она была здесь столь же неуместной, как кровать в церкви. Она приковывала к себе внимание не меньшее, чем сам президент.

Я перехватил ее взгляд — и она одарила меня продолжительной сердечной улыбкой. Я скалил зубы, как щенок колли до тех пор, пока Старик не ткнул меня под ребро. После этого я сел ровно и попытался собраться с мыслями.

Президент сделал обоснованное заявление и подробно обрисовал создавшееся положение. Оно было прямым и рациональным как инженерный отчет. Он просто констатировал факты. В конце он отложил в сторону свои записи.

— Ситуация сложилась настолько необычная и чудовищная, настолько выходящая за пределы всего нашего прежнего опыта, джентльмены, что я должен просить вас о предоставлении мне самых широких полномочий, чтобы справиться с ней. В некоторых регионах должно быть объявлено военное положение. На некоторое время будут необходимы серьезные нарушения гражданских прав. Должно быть ограничено право свободного передвижения по стране. Право неприкосновенности личности в части обыска по первому же приказанию и задержания должно уступить праву безопасности всего народа. Потому что любой гражданин, независимо от того, насколько он уважаем и лоялен, может быть непроизвольным слугой этих тайных наших врагов. Все граждане должны смириться с некоторым ущемлением своих прав и личного достоинства до тех пор, пока не будет искоренена эта напасть. С самой чрезвычайной неохотой я прошу, чтобы вы утвердили эти необходимые меры.

С этими словами он сел.

Настроение толпы нетрудно было предугадать. Председатель сената смотрел на лидера большинства в сенате. Было заранее условлено, что он предложит резолюцию.

Не знаю почему, но он не вышел на трибуну. Наступившее молчание тяжело повисло над залом. Последующее замешательство только усугубило обстановку. Раздались крики:

— Господин президент!

— К порядку!

— Это черт знает, что такое!

Председатель сената пропустил настоятельные требования некоторых членов сената предоставить им слово и дал его члену своей партии — сенатору Готлибу, ломовику, который проголосовал бы за собственное линчевание, лишь бы оно входило в программу его партии. Он начал вопить, ни к кому не обращаясь, об уважении к Конституции, о Билле о правах и, даже, о Гранд-Каньоне. Он скромно упомянул о своей длительной службе и красиво говорил о месте Америки в истории. Я было подумал, что он тянет время, чтобы технический персонал успел выработать новый текст резолюции, но вдруг понял, что все его слова направлены на одно — предложение президента отклонить и как ни в чем не бывало продолжить деловую жизнь, а президента Соединенных Штатов необходимо привлечь к судебной ответственности!!!