Михаил Пухов - Семя зла (сборник)

Другие спорили о возможных итогах предполагаемого поединка «Химика» с «Араратом». У соседнего окна разговаривали о литературе.

— Поэзия! — возмущался толстяк, стоявший вверх головой. — В одно место сходить с такой поэзией!

— Не советую, — сказал второй. — Одно место себе испачкаешь.

Он засмеялся.

— Но старые поэты еще слабее, — возразил третий. — У Цветаевой, например, всего одна песня — горечь, горечь, слышали? — да и та посредственная. Музыка, правда, выше всякого одобрения!..

За очередной дверью работали. Комната была большая, здесь стояло 7–8 столов. На столах сидели люди с задумчивыми лицами. Завидев меня, они очень обрадовались.

— Вы к нам? — спросили они.

— Да. Я буду у вас работать.

Они призадумались. Потом один, — вероятно, начальник — спрыгнул со стола и приблизился.

— Образование высшее?

— Самое что ни на есть.

— Тогда начнем с простого. Передвиньте шкаф к этой стене.

Я так и сделал. Дверца шкафа открылась, оттуда что-то вывалилось, грохнуло, разбилось в стеклянную крошку.

Все дружно расхохотались.

— Вы оказали нам большую услугу, — объяснил начальник. — Этот электронный прибор очень дорого стоил и висел у нас на балансе. Теперь он упал, следовательно, мы его спишем. Идите сюда, здесь будет ваше рабочее место. Считать умеете?

— До десяти.

— Вполне достаточно. Ваша задача проста. Этот бородатый юноша будет выдавать вам разные числа. Вы должны делить их на три. В уме или как хотите.

— Все ясно.

Юноша с бородой сказал мне:

— Девять.

— Три, — сказал я.

— Для начала недурственно. Двенадцать?

— Четыре, — сказал я.

— Ноль пять?

— Ноль один шесть шесть… — начал я, но не успел закончить, потому что все дружно захохотали.

— Из вас выйдет толк, — сказал начальник. — Когда это случится, мы придумаем что-нибудь новое.

— По-поз-жей, — сказал юноша, который выдавал мне числа. Он извлек из бронированного сейфа шахматы и шахматные часы. Остальные сгрудились вокруг.

— У нас обед, — объяснил мне один из болельщиков, когда я тоже встал рядом с играющими. — Обедаем мы после обеда. Жалко, обед короткий, очередь длинная, не всегда удается сыграть.

Играли в уголки, но шахматными фигурами и с часами, как полагается. Болельщики громко болели. Юноша, который выдавал числа, обыгрывал всех подряд.

— Псы! — громко рычал на болельщиков очередной поверженный, освобождая место.

— Ферзятиной ходи! — кричали болельщики. — Ходи слоневским! Ходи конюшней!..

— Это невероятно трудолюбивые люди, — рассказывал мне начальник. — У нас очень дружный коллектив, я вас уверяю. У вас тоже есть способности, я это вижу. У нас из вас выйдет талант, я гарантирую. Когда это случится, мы что-нибудь придумаем.

Обед кончился. Юноша спрятал шахматы и часы, потом запер сейф. Все потянулись к выходу — обедать, как мне объяснили. Остался один начальник. Он жевал бутерброд.

— Чем у вас занимаются? — поинтересовался я.

— У нас режим, — объяснил он, жуя. — Боюсь, ваш вопрос выходит за пределы моей компетенции.

Вскоре мои остальные коллеги вернулись и расселись по рабочим местам. Волосы на головах некоторых стояли дыбом. Они читали детектив.

— Шесть! — рявкнул вдруг юноша, который выдавал мне числа.

— Два, — четко среагировал я.

— Выбросьте свой будильник, — посоветовал юноша. — Шесть часов — пора делать ноги.

Рабочий день закончился.

— Главное, не забудьте о форточке, — сказал мне начальник, давая ключ. — Вы сегодня дежурный. Закройте, обесточьте и опечатайте.

— Но чем мы все-таки занимаемся? — спросил я.

— Это страшная тайна.

Когда он ушел — а ушел он первым — юноша, который выдавал числа, сказал:

— Мы работаем с временем. Но что мы с ним делаем, никому не полагается знать.

Я закрыл форточку, потом помещение и сдал ключ вахтеру — интеллигентному старичку с соответствующими манерами.

— Вы не в курсе, чем здесь занимаются?

Он прочитал номер на ключе.

— Так кто ж его знает, сынок, чем вы занимаетесь? Говорили, убиваете чего-то, и все. Больше ничего не слышал, сынок.

Я вышел под синее небо. Первые восемь часов истекли. Я сделал все правильно и не сомневался в высоких оценках. Но все-таки приятно было вновь очутиться на свежем воздухе, вдали от чудовищного мира абсурда. Улица была почти пуста, всего один пешеход двигался мне навстречу — здоровенный детина с рыжей бородищей во все лицо.

— Подарите мне эту вещицу, — попросил я.

Кивнув, он отстегнул бороду. С тех пор я ношу ее на затылке.

Глаза Мак-Грегори, когда он услышал эту цифру, загорелись. Он не был пьян — просто прикидывался.

— Сто тысяч? Так дорого? Видимо, это что-то особенное?..

— Хорошая планета, — подтвердил Билл, моргая мутными от виски глазами. — Осточертела, а то б никогда не стал продавать.

— Там есть ценное сырье? — Голос Мак-Грегори дрогнул. — Уран, золото, нефть? Другие ископаемые?

— Нет, — сказал Билл. — У нас и гор-то нет. Мой дом, а кругом болото.

— А остальное? — спросил Мак-Грегори. — Древесина, пушнина, продовольственные культуры?

— Не, — сказал Билл. — Болото, в болоте трава. Над травой — комарье. В траве лягушенции прыгают.

Он ткнул пальцем в клетку. Рептил с планеты Билла, действительно похожий на жабу, пялился на спартанскую обстановку моей однокомнатной квартиры. Ничего лишнего — три кресла да стол. На столе — бутылка виски и три рюмки тяжелого темного стекла. Я раздобыл их у одного парня из Космического департамента. Полезно иметь много приятелей. С Биллом я познакомился месяц назад и еще тогда решил свести его с Мак-Грегори, только раньше это не удавалось.

Мак-Грегори отвернулся от клетки.

— За что же сто тысяч? За болото и за этих страшилищ?

— По-моему, дешево, — сказал Билл. — Хорошая планета, по-честному. Там одного воздуха мильёнов на тридцать.

— Где ты подцепил эту дубину? — спросил у меня Мак-Грегори, когда Билл удалился в туалет. — Сто тысяч? Да судя по его описанию, эта планета — единственная, которая не стоит этой громадной суммы!

— Сам он купил ее тысяч за пять с половиной.

— А мне хочет всучить за сто, — сказал Мак-Грегори. — Не такая уж он дубина!

— Друг, а спекуляция — штука выгодная? — поинтересовался Билл, вернувшись из туалета.

Мак-Грегори закатил глаза.

— Повторяю — перепродажей имущества я не занимаюсь. Постарайтесь это запомнить. Я ищу планету подешевле, чтобы на ней работать.

— Пахать? — простодушно спросил Билл.

— Думать, — оскорбленно заявил Мак-Грегори. — Между прочим, я доктор философии.

Это была правда, но его основные доходы поступали из других источников.

— А плотят сколько? — Билл чуть не выпал из кресла.