Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

Г о с т ь. Вы не нервничайте. Я скажу правду. Никому еще не говорил, но вам скажу. Когда меня записали в гип-наз...

Т а р а н т о г а. В гипназ?

Г о с т ь. Там учат всему. Когда дети спят, так им прикладывают к ушам простни, и они вшептывают, вгова-ривают понемножечку, закрепляют в памяти все, что нужно. А мне не хотелось учить ни математику, ни историю, ни орбитронику, ничего вообще, я хотел видеть во сне то, что мне понравится, как взрослые. Так я лепил шарики из глины, затыкал ими простни и так вот жил себе в этом гипназе! Вы, наверно, думаете, что я был глупый. Может быть, но зато чего я навидался во сне, профессор! Фараоном был, королем каким-то, с такой золотой шапкой, потом этим... ну... царем... Царь это называлось, да? А как уж немного подрос, так заказал себе ту планету, где десять тысяч прекрасных дам двора королевы Эпо-лисеи и ни одного мужчины! Ну, с этой-то планеты я еле вернулся, ноги подгибались, но уж нажился, так нажился!

Т а р а н т о г а. Где находится эта планета?

Г о с т ь. Как вы сказали? На самом-то деле ее нигде нет, это сны, которые заказывают. Вы выбираете из катасонни-цы — это список такой — и накручиваете, что угодно. Есть сны, запрещенные для молодежи, но я именно такие и выбирал. Знаете как? Ну, поднял крышку, под зубцы ограничителя засунул пландер моего старшего брата и накручивал, что мне заблагорассудится.

Т а р а н т о г а. Как это делается — с этими снами?

Г о с т ь. Точно не знаю. Есть Центральная, а дома — сонница, вроде этого вот (показывает на телефон), только у нее такие рожки, вот тут, на том месте, где кружок с номерами, такой прозрачный шарик; с отверстием, называется возбудильник.

Т а р а н т о г а. Словом, вместо того чтобы учиться, вы смотрели сны, да? И в результате вы неуч, потому что были лентяем?

Г о с т ь. Вроде так. Но разве из этого следует, что из-за меня должно быть вторжение нанов, и глея все возьмет, и потом, как я вернусь, меня выторбят? Ведь я не сделал ничего страшного. Девушка мне понравилась, и...

Т а р а н т о г а. Я уже слышал. А откуда вы знаете обо мне?

Г о с т ь. О вас? Ну, знаете... О вас любой знает! Ведь главная приемница на Марсе называется Тарантогов. Ведь вы же изобрели путешествие во времени...

Т а р а н т о г а. А может, вы знаете, почему моей машине нельзя отправиться в будущее?

Г о с т ь. Ясно, нельзя. Потому что Архирйкс велел построить специальный барьер из времяпоглотителей, а то вы влезли бы в наше время, а потом в году... не помню, что-то около трехтысячного, но наверняка не знаю... утвердили этот закон о невмешательстве в прошлые времена. Чтобы глея не попала, и наны, и вообще чтобы ерунды не натворить. Через этот барьер нельзя перебраться.

Т а р а н т о г а. А как же пробираются ваши хронобусы?

Г о с т ь. Это дело другое. Когда экскурсия, так Темпор — бюро путешествий — открывает этот барьер в соответствующем месте, но под правительственным надзором, и там проходят хронобусы. Как вы думаете, этот мой хронобус еще тут? Ждет он меня? Хотя — это невозможно... Наверно, закрыли времяпоглотитель, чтоб глея не попала, но, может, хоть щелку оставили, а?

Т а р а н т о г а. Какую щелку?

Г о с т ь. Такой след, борозда во времени. Изохрон называется или как его там... Не помню. Никогда не интересовался наукой или техникой. Ой, беда со мной будет, беда! Чувствую, повторят меня!

Т а р а н т о г а. Что сделают?

Г о с т ь. Ну, если четыре недели я не подам признаков жизни, повторят меня. Моя Берильда наверняка будет за ним бегать...

Т а р а н т о г а. Кто это?

Г о с т ь. Моя жена.

Т а р а н т о г а. А! Женщина!

Г о с т ь. Не женщина, а жешцинница. Меня не хватит на женщину^

Т а р а н т о г а. В чем состоит разница?

Г о с т ь. Как это — в чем? Ведь я же мужчинник, верно?

Т а р а н т о г а. Хорошо, хорошо. У вас есть дети?

Г о с т ь. Еще нет. Но я должен был вскоре получить назначение.

Т а р а н т о г а. Назначение? Подумать только! А кто такие эти наны, о которых вы упоминали?

Г о с т ь. Наны? Это умственники. Умственник — это нан либо клеппель, но чаще нан. Случайно помню, мне Новак говорил. Отряд Эвтрихоспоридия, класс Амфотерия, семейство Наниссима. Делятся на ресничных и молочных. С ресничными еще можно выдержать, но молочные — о, это такие пролазы!

Т а р а н т о г а. А что делают эти наны?

Г о с т ь. Как когда. Обычно ничего, только приглядываются. Лезут, куда их не просят. Но хуже всего эта их мазь — глея! Такая, вроде смолы, а уж как заинтересуется человеком — будь здоров! Надо идти отдавать все в арбо-реалиум.

Т а р а н т о г а. А что такое это все?

Г о с т ь. Что все? Глея? Ну, глея... пасту из нее делают.

Т а р а н т о г а. Пасту?

Г о с т ь. У нас почти все из пасты делакп. У нас нет ничего такого (показывает на электрическую лампу).

Т а р а н т о г а. А что?

Г о с т ь. Паста. Даже такой стишок для малышей есть: «Паста светит, паста греет, паста деточек лелеет». Можно стены построить и одежду сделать... У вас нет пасты? Правда, ведь у вас и глеи нет.

Т а р а н т о г а. А как вы были одеты, когда сюда прибыли?

Г о с т ь. Я вообще не был одет. В одежде нельзя выйти из хронобуса. Пришлось все снять...

Т а р а н т о г а. И вы голый бежали за этой девушкой, чтобы поухаживать? Любопытные обычаи.

Г о с т ь. Вы смеетесь? Я был не совсем голый, там был куст с такими большими листьями, я отломал ветку.

Т а р а н т о г а. И вы думали, что в таком костюме можно ухаживать?

Г о с т ь. Эта девушка тоже была почти не одета. Два маленьких таких лоскутка были на ней, вроде перевязок... Я вам правду скажу. Я думал... Ну, смейтесь надо мной, ладно! Я думал, что это пещерная эпоха... Мы ведь туда должны были ехать, а это, видимо, была лишь остановка. Почем я мог знать? Вижу: луг, дальше вода какая-то, идет себе девушка...

Т а р а н т о г а. Я это слышал уже несколько раз. Значит, вас зовут Гипперкорн?

Г о с т ь. Да.

Т а р а н т о г а. А гае Новак?

Г о с т ь. Спит. Ему сделали укол.

Т а р а н т о г а. Ага. И что произошло потом, когда вы попали в лечебницу?

Г о с т ь. Я им рассказал, что им угрожает из-за меня, хоть я и невольно... Что во время пересадки нан может попасть сюда, а где один нан, там сто, а где сто, там уж и глея, и что из этого может выйти катастрофа в мировом масштабе... А они мне сказали, что все будет хорошо, что нанов не пропустят, что глея не просочилась, и заперли меня в таком ящике... Это называется комната, я уж теперь знаю. Я думал, знаете, что они все с ума сошли...

Т а р а н т о г а. Врачи?

Г о с т ь. Ну да. Вначале. Но Новак меня убедил, что они не знают всего, что мы знаем...

Т а р а н т о г а. И что же?

Г о с т ь. Я пустил его разговаривать, я видел, что он это делает лучше меня. Ну и действительно, он изображал, что ни меня, ни нанов нет, и глеи нет, вообще ничего нет, и что он — какой-то буха... как это? Бухарт, или как там, из этого самого Сосновца... но они вдруг разобрались в этом и не хотели нас выпустить...