Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

Т а р а н т о г а. Это правда.

Г о с т ь. Тогда вы сами сумеете ответить на свой вопрос.

Т а р а н т о г а. Может, и сумею, но хочу это услышать от вас.

Г о с т ь. Вы ставите условия. Хорошо. Я происхожу из будущего.

Т а р а н т о г а. Из какого года?

Г о с т ь. У нас другой счет времени. Но по вашему календарю это вторая половина тридцать пятого столетия.

Т а р а н т о г а. Вы пробовали кому-нибудь это рассказать?

Г о с т ь. Я? Нет. То есть... частично... Я был вынужден... Не будем об этом. Профессор, нам некогда, сейчас за мной придут. Можете вы меня отсюда вытащить?

Т а р а н т о г а. Боюсь, что нет. Пока вы... не вспомните...

Г о с т ь. О, клаустрон! Простите... Я боялся этого. Тоща прошу помочь мне. Нужна история, чтоб им рассказать, правдивая или по крайней мере такая, чтобы могла выдержать их проверку... Ну?

Т а р а н т о г а. Вы говорите вполне современным языком.

Гос т ь. Но чего мне стоило изучить его в такой краткий срок! Профессор, дайте мне историйку!

Т а р а н т о г а. К сожалению, я не мщу смастерить ее на ходу. Я могу подтвердить ее, но я много лет не был на родине, так что понадобится подтверждение третьих лиц.

Г о с т ь. Это правда, так что же делать? Может, этот господин смог бы?..

С я н к о. Я?

Т а р а н т о г а. Нет, это было бы подозрительно. Чтобы именно мой ассистент оказался вашим соучеником' или сотрудником... Это может возбудить подозрения, а если история лопнет один раз, то я уже больше не смогу ни помочь вам, ни даже прийти сюда. Что я еще могу для вас сделать?

Г о с т ь. Не знаю. Вы не представляете, как невероятно трудно мое положение, тем более что я не один...

Т а р а н т о г а. Я слыхал кое-что о существах с других планет...

Г о с т ь. Ах, это! Это само собой. Я имел в виду нечто совсем иное, чего сейчас даже не пытаюсь вам объяснить, на это понадобилась бы целая ночь, если не две. Может, у вас есть при себе какой-нибудь напильник?

Т а р а н т о г а. Только для ногтей.

Г о с т ь. Можете вы мне его дать?

Т а р а н т о г а. А что вы хотите с ним сделать?

Г о с т ь. Ничего плохого. Пригодился бы мне еще носок.

Т а р а н т о г а. Один?

Г о с т ь. Да.

Т а р а н т о г а. Зачем?

Г о с т ь. Не могу сейчас сказать. Но если вы мне его дадите, я сумею отблагодарить.

Т а р а н т о г а. Каким образом?

Г о с т ь. Вы будете первым, к кому я пойду, покинув эту лечебницу, и я сообщу вам факты... сведения... которые изменяют всю картину мира. Полагаю, что этого хватит за один носок?

Т а р а н т о г а. Вот вам напильник. Ничего не поделаешь, приходится рисковать! Магистр Сянко, может, вы снимете носок?

С я н к о. Я должен снять носок?!

Т а р а н т о г а. Не настаиваю, но очень вас о том прошу.

С я н к о. И я останусь в одном носке?

Т а р а н т о г а. Можете снять оба.

Г о с т ь. Скорей, ради великой глеи, скорей!

Сянко снимает туфлю, носок, дает его Гостю, тот прячет носок в карман пижамы. Гость встает.

Т а р а н т о г а. Вы ничего больше сейчас не сообщите?

Г о с т ь. Не могу. Чувствую, что долго не выдержу. Он того и гляди выскочит и такое тут наделает...

Т а р а н т о г а. Кто?

Г о с т ь. Гипперкорн.

Т а р а н т о г а. Кто это?

Г о с т ь. Потом скажу. О, я слышу шаги, уже вдут. До свидания! Профессор, благодарю за все. Можете быть уверены, что я сдержу слово!

Входят д и р е к т о р с с а н и т а р о м. Гость вдруг садится на стул, лицо у него начинает дергаться. Он обхватывает лицо руками, отворачивается, зажимает рот рукой, будто стараясь принудить к молчанию взбунтовавшуюся часть тела.

Т а р а н т о г а. Мой племянник немного разнервничался. Волнение, вызванное встречей... Вы, конечнб, понимаете...

Д и р е к т о р. Ну, да, да... разумеется. Вы уже уходите?

Т а р а н т о г а. Такое у нас было намерение.

Д и р е к т о р. Надеюсь, что лечение вскоре будет завершено. Сообщать вам о ходе лечения?

Т а р а н т о г а. Как раз об этом я хотел вас просить. Это возможно?

Д и р е к т о р. Ну, разумеется! (Смотрит на Гостя, который дергается на стуле.) Ну, что там, дорогой Казимир?

Гость издает странные, пискливые, приглушенные звуки.

Г о с т ь. Это... э... ничего... Это только... и... ик-кота, док-ктор!

Д и р е к т о р. Да-а! Ах, икота... ну, конечно, икота! Разрешите, профессор, я провожу вас. (Санитару; тихо.) Отведи его в процедурную, похоже, что понадобится небольшой шок...

Кабинет Тарантоги. С я н к о наводит порядок в бумагах Входит Т а р а н т о г а, уже без пальто и шляпы, но с портфелем, который бросает на стол.

С я н к о. Профессор, неприятное сообщение. Тарантога. Что случилось?

С я н к о. Примерно час тому назад звонил доктор Кусьмевич из лечебницы в Обленцине. Этот самый... Новак пытался покончить самоубийством.

Т а р а н т о г а. Не может быть!

С я н к о. К счастью, этому удалось помешать, и он лишь поранил себе запястье. Порезался.

Т а р а н т о г а. Моим напильником?!

С я н к о. Да, профессор. Директор выразил подозрение, то есть не сказал этого прямо, но дал понять... Очень удивлялся, откуда попал Новаку в руки такой опасный предмет как раз после нашего посещения.

Т а р а н т о г а. Еще что-нибудь?

С я н к о. Нет.

Т а р а н т о г а. Он не говорил, как Новак себя чувствует?

С я н к о. Сделали ему какой-то укол, чтоб он спал.

Т а р а н т о г а. И что ж вы на меня так смотрите? Думаете, что я сделал глупость, да?

С я н к о. Нет. Я о другом думаю. Размышляю, что он хочет сделать с моим носком.

Т а р а н т о г а. А, действительно! Боюсь, что ничего мы не придумаем. Вы недовольны мной, коллега Сянко! Вы считаете, что я пошел на нелепый риск.

С я н к о. Я ничего не говорил.

Т а р а н т о г а. Неважно, я по глазам вижу, вся комната этим пропитана. Вы считаете, что он сумасшедший?

С я н к о. Голову дам на отсечение!

Т а р а н т о г а. Гм... Вы так в этом уверены?

С я н к о. Профессор! Но... сейчас?! Сейчас, когда директор сказал, что это мания самоубийства, острый приступ депрессии?!

Т а р а н т о г а. Никогда не позволяйте, чтобы за вас думали другие. Что вы сами об этом думаете?

С я н к о. Я не психиатр. Но это было очевидно с первой минуты. Вы можете на меня сердиться, профессор, но я говорю то, что думаю. Такой уж я.

Т а р а н т о г а. Таким вы мне и кажетесь, дорогой, поэтому я вас и принял на работу. Знаете ли вы, чем отличается сумасшедший от великого ученого или изобретателя?

С я н к о. Тем, что сумасшедший болен.

Т а р а н т о г а. Это масляное масло. Тем, что сумасшедший неспособен выполнить свои обещания, осуществить свои предсказания... Его открытия ничего не стоят. Словом, подождем и посмотрим. Можете идти к себе. Вы мне сегодня не понадобитесь.

Тарантога один, насвистывая, вынимает из портфеля какие-то бумаги, подходит к шкафчику, достает бутылку коньяку, наливает рюмку, нюхает, выливает обратно в бутылку, с некоторым сожалением запирает коньяк. Звонит телефон, Тарантога подходит.