Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

А л ь ф е н (кончает рисовать, поворачивается к ней). Хе-хе... Моя — художник, моя — сильный... Моя — убивать мамонта... Твоя — быть самочка моя художник... Хе-хе...

Т а р а н т о г а. Прекрасно рисует, честное слово! Что делает адаптация к местным условиям.

А л ь ф е н. Самочка... самочка, идти к художнику...

Альфен пытается ее обнять. Красотка сильно его отталкивает.

А л ь ф е н (ворчит). Гррр... грр... Самочка хотеть еще одна бизон? Художник нарисовать... Художник дать... Но самочка тоже дать... Э? Художник сильный... красивый... (Бьет себя в грудь.)

Т а р а н т о г а. Ну, этих можно, пожалуй, оставить. (Выключает аппарат, они исчезают.)

М е л а н ь я. Э-эх, у господина профессора вечно одно озорство на уме.

Т а р а н т о г а. Прошу тебя, Меланья, не говори о вещах, в которых ты не разбираешься. Без пещерной живописи не было бы живописи вообще.

М е л а н ь я. Ая разве что-нибудь говорю? Так просить того господина?

Т а р а н т о г а. Ах да! Совершенно забыл! Проси, немедленно проси!!!

П р о ф е с с о р Т а р а н т о г а.

К а з и м и р Н о в а к - Г и п п е р к о р н, около тридцати лет.

М а г и ст р С я н к о, секретарь профессора, двадцати шести лет.

Д и р е к т о р лечебницы для душевнобольных.

С а н и т а р лечебницы для душевнобольных.

Ж е н а Н о в а к а - Г и п п е р к о р н а, могучая женщина лет тридцати.

М е л а н ь я, кухарка профессора.

(П р и м е ч а н и е д л я р е ж и с с е р а . Поскольку Казимир Новак-Гипперкорн — это два очень разных человека, необходим актер с большим мимическим и голосовым диапазоном, который не растеряется от быстрых «перебросок личности». В тексте это лицо будет постоянно именоваться Гостем).

Кабинет профессора Тарантоги. Профессор сидит за письменным столом, перед ним — молодой человек в очках, м а г и с т р С я н к о. В стороне — кипа писем, телефон; рядом корзинка для бумаг. На столе — большой ящик с перегородками.

Т а р а н т о г а (просматривая какой-то документ, поданный ему магистром.). Значит, так, дорогой мой... Как вас зовут, простите?

С я н к о. Сянко.

Т а р а н т о г а. Ах, правда... Ведь это же тут написано. Магистр Кшиштоф Сянко... И вы хотели бы стать моим ассистентом, да?

С я н к о. Да, профессор.

Т а р а н т о г а. Ах, это превосходно, это превосходно! Но, давая это объявление, я имел в виду ассистента, который одновременно был бы научным и личным секретарем... Это вас устраивает?

С я н к о. Да, профессор.

Т а р а н т о г а. Это великолепно! Я недавно вернулся из Америки... Из Штатов. Они там имеют обыкновение проверять кандидата на любую должность психологическими тестами, но это не для меня. Я применяю свои старомодные методы. Вы сообразительны? Вы образованны?

С я н к о. Мне трудно ответить, профессор. В известной мере...

Т а р а н т о г а. В известной мере... Э! Если б вы даже не были особенно образованным, это, знаете ли, тоже сойдет, ведь образование передается, а я очень, просто необычайно образован, знаете ли... Я требую только трех вещей: во-первых, уменья хранить тайну, во-вторых, уменья хранить тайну и, в-третьих...

С я н к о. Уменья хранить тайну. Понимаю.

Т а р а н т о г а. Ну, так мы договорились. Теперь я вам растолкую ваши обязанности. Прежде всего корреспонденция. Вот — сегодняшняя почта! (Вручает Сянко кипу писем со стола.) Просматривайте, пожалуйста, по очереди эти письма, говорите мне, что в них содержится, а я дам вам указания, по которым вы в дальнейшем будете сами решать, что делать с письмами.

С я н к о (вскрывает первое письмо, читает). Это приглашение на открытие...

Т а р а н т о г а. В корзинку.

С я н к о (бросает письмо в корзинку, берет другое, читает). Просьба принять почетное гражданство города Хмурокус в Мрущем уезде.

Т а р а н т о г а. Почему?

С я н к о. Потому что ваша прабабка там родилась.

Т а р а н т о г а. Со стороны деда по отцовской линии?

С я н к о. Нет, бабки по материнской.

Т а р а н т о г а. Положите сюда (указывает отделение в ящике на столе). Потом подумаю. Дальше, пожалуйста.

С я н к о. Приглашение на закрытие...

Т а р а н т о г а. В корзинку...

С я н к о (бросает письмо, читает новое). Гм... частное письмо.

Т а р а н т о г а. Ничего, читайте, пожалуйста!

С я и к о {читает). «Профессор наш любимый! Я только всево маленький работник на ниви, балею пачти всем, левое лехкое оккупант отбил, и я как инвалид так бы уж хотел читать ваши книжки, патаму ваши книжки для меня все, только денег у меня нету, так может вы профессор наш любимый, по человечеству, пришлете мне...»

Т а р а н т о г а. В корзинку! Это мошенник. Он уже всем посылал такие письма. Следующее, пожалуйста!

С я н к о. «Милый профессорчик! Вы со мной не знакомы, но я слыхала, что вы вернулись из-за границы, и рискнула написать. Мне девятнадцать лет, я натуральная блондинка, коллеги в конторе говорят, что у меня зубки, как жемчужинки...»

Т а р а н т.о г а. В корзинку! Постойте, что там за цифры на обороте?

С я н к о. Это... она сообщает объем груди, талии и этого... ну... 98, 81, 96... так бросить это в корзинку?

Т а р а н т о г а. Да! Да! Дальше!

С я н к о {читает): «Профессор Тарантога, вы изобретатель машины для путешествия во времени»... Это какой-то ненормальный, можно выбросить?

Т а р а н т о г а. Нет! Читайте дальше, пожалуйста.

С я н к о. «Проводя эксперименты, вы столкнулись с неким феноменом, суть которого я могу объяснить вам только в личной беседе. К сожалению, я заперт в Обленцинском доме для душевнобольных»... Я ведь говорил, что это сумасшедший...

Т а р а н т о г а. Читайте, пожалуйста, дальше.

С я н к о. «...Поэтому прошу посетить меня под каким-либо предлогом, лучше всего в качестве дальнего родственника. Письмо я переброшу через ограду во время прогулки, как делал это уже с пятью, из которых, видимо, ни одно до вас не дошло. Я предпринял действия, которые помогут мне выбраться из лечебницы через несколько недель, но каждая минута промедления грозит опасностью. С уважением Казимир Новак».

Т а р а н т о г а. Какая там дата?

С я н к о. На письме нет даты, посмотрю на конверте... Восьмое — значит, неделю назад. Не выбрасывать это?

Т а р а н т о г а. Нет, дорогой мой! Собираемся и едем. Где этот самый Обленцин?

С я н к о. Под Варшавой. Мы едем в эту лечебницу?

Т а р а н т о г а. Да. Когда мы окажемся там, прошу вас по возможности молчать. Я буду говорить и действовать за нас обоих. Согласны?

С я и к о. Разумеется, если вам так угодно...

Т а р а н т о г а ( встает). Там, в столике у окна, лежит карманный магнитофон. Возьмите его. Минутку... {Снимает трубку.) Меланья? Алло, Меланья, бак в машине полон? Хорошо. Я уезжаю. Открой ворота в гараже. Что? Обед? И обед съедим, и все, что бы ты ни приготовила, будь спокойна. (Кладет трубку.) Господин магистр, в дорогу!