Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

К о р о л ь. В колодки закую, в яму брошу, сгниешь либо крыс телом своим откормишь, ничтожество плюгавое! Посмей только шелохнуться! Сейчас тут будет стража! Ты что, подослан этим паршивцем, королем Франции?!

Т а р а н т о г а. Ну, я вижу, нам не о чем говорить. Простите, Ваше Королевское Величество. Извольте считать, что это был сон, лишь сон. Прощайте!

Выключает аппарат. Король исчезает, разом наступает тишина

Уф!.. Ну н история! Рука дрогнула, стрелка перескочила. Который это был Генрих? Третий или Четвертый? Пожалуй, Четвертый! Ну, что делать, придется еще раз!

Нажимает рычаг. Появляется средневековый стол, табурет, на нем Р и ч а р д Ф а к с то н в одежде Ньютона, длинные завитые волосы. Он пишет что-то гусиным пером на пергаменте. На столе подсвечник с горящими свечами

Наконец-то! (Громче.) Коллега Факстон!..

Ф а к с т о н (вздрагивает). Что-то мне померещилось... (Продолжает писать.)

Т а р а н т о г а. Это я, коллега Факстон!

Ф а к с т о н (вскакивает). К, это вы, господин профессор!

Т а р а н т о г а. Простите за опоздание. Ну, как? Нашли вы наконец Ньютона?

Ф а к с т о н. Да. (Показывает синяк и подбитый глаз.) Вот доказательство.

Т а р а н т о г а. Он вас побил?

Ф а к с т о н. Нет, но напоил до бесчувствия. Я искал его четыре дня в обсерватории, а нашел в местном кабаке. Ну и пьянчуга! Вы знаете, почему он так любит смотреть на падающие яблоки?

Т а р а н т о г а. Закон тяготения?

Ф а к с т о н. Ничего подобного! Его любимое вино — яблочная наливка.

Т а р а н т о г а. Вы пытались уговорить его заняться астрономией?

Ф а к с т о н. Напрасный труд. Если он не слишком пьян и еще может переставлять ноги, его интересуют только юбки.

Т а р а н т о г а. Ну, хорошо, а закон тяготения...

Ф а к с т о н. Уж кто-кто, а он-то наверняка не открывал. Вдобавок он вчера на постоялом дворе подрался с матросами, и заодно мне досталось... Я едва убежал.

Т а р а н т о г а. Стало быть, нет иного выхода — придется вам занять его место!

Ф а к с т о н. Но как?

Т а р а н т о г а. Как я вам уже говорил. Вы ему предложите сменить имя. Пусть называется, скажем, Джонатаном Смитом. Тогда вы примите его имя и сможете уже в качестве Исаака Ньютона спокойно работать. Лучше всего, скажу вам, начать сразу. Вот первый том «Сочинений» Ньютона. (Подает Факстону толстый том.)

Ф а к с т о н. Зачем? Я и так наизусть знаю законы Ньютона.

Т а р а н т о г а. Конечно, но вы не имеете права формулировать их своими словами. Необходимо переписать все от «а» до «я»! Иначе не будет «Сочинений» Ньютона!

Ф а к с т о н. От руки! Но это ужасно, профессор! Вы не представляете себе, что значит писать гусиным пером!

Т а р а н т о г а. Что делать, дорогой. Не станете же вы пользоваться в семнадцатом веке пишущей машинкой!

Ф а к с т о н. Боюсь, будут сложности.

Т а р а н т о г а. Думаете, он не согласится? Почему?

Ф а к с т о н. Согласиться-то он согласится. Он собственную бабку за деньги зарежет. Боюсь, он заломит такую цену...

Т а р а н т о г а. Торгуйтесь. Так или иначе — вы должны занять его место. Законы тяготения должны быть открыты! Я постараюсь раздобыть еще немного ценностей. Продам акции и куплю бриллианты. Вы сможете обменять их на ходовую валюту. Но прошу не транжирить... Дело не в скупости, просто у меня колоссальные расходы...

Ф а к с т о н. Что такое?

Т а р а н т о г а. Кант подписал фальшивый вексель — придется выкупать. Коперник даже слышать не хочет о том, что Земля вращается вокруг Солнца, — талдычит, что это противоречит теологии! А знаете ли вы, во что мне стало уговорить Колумба открыть Америку? Только что, час назад, просто жилы из меня вытягивал — ужас! А знаете, что сделал Пифагор; эта свинья? И я, я один должен заменить всех этих ослов! Эсхил уже готов. Данте тоже согласился, но у меня нет даже кандидата на Конфуция, этот ужасный китайский язык, сами понимаете... Да тут еще Галилей соблазнил дочь своей хозяйки, алименты, разумеется, платить должен я. И пока все это не уляжется, ваш коллега не может занять его место! А ведь без Галилея не будет современной физики! Ужас какой-то...

Ф а к с т о н. А как с Леонардо да Винчи?

Т а р а н т о г а. Я уже завербовал кандидата, но он больно уж нерасторопный, да и Меланье не нравится, а у нее интуиция; Джоконду он, правда, написал недурно, посмотрите. (Показывает портрет.) Однако что-то мне в нем не нравится.

Ф а к с т о н. Может быть, это агент?

Т а р а н т о г а. Вы думаете? Но зачем такие штуки? Почему бы им не прийти и не спросить у меня прямо? Я сказал бы, разумеется, при гарантии сохранения служебной тайны. В конце концов, речь же вдет о человечестве! Хм... Агент, говорите! Возможно. Может быть, он не так глуп, как прикидывается. И карманы у него какие-то оттопыренные и тяжелые. Ну ладно. Придется применять меры предосторожности.

Ф а к с т о н. А что делает Кинсель?

Т а р а н т о г а. Кинсель?. Который это? Пастер?

Ф а к с т о н. Нет. Он должен был отыскать Шекспира...

Т а р а н т о г а. A-а! Хорошо, что напомнили! Целая история! Кинсель и еще двое моих людей переворошили всю Англию шестнадцатого века, и ни следа! Его вообще не было, понимаете?

Ф а кс тон. Как это не было?

Т а р а н т о г а. Не было его, и все тут! Он вообще не существовал, не жил — никогда!

Ф а к с т о н. Но как же вы поступите?

Т а р а н т о г а. Я просто посадил Кинселя переписывать все трагедии, комедии и сонеты подряд. Он будет издавать это под именем Вильяма Шекспира.

Ф а к с т о н. Логично, ведь историки так и не выяснили ни того, как Шекспир в действительности выглядел, ни подробностей его биографии. Говорят, произведения Шекспира писал Бекон... Неизвестно, где его могила. Ну, ясно, раз он не жил, то некого было и хоронить. Только, профессор, откуда же в таком случае взялись драмы? «Гамлет»? «Отелло»? И все остальное?

Т а р.а н т о г а. Ну как откуда? Кинсель там, в шестнадцатом веке, сидит и переписывает, я дал ему два первых тома, остальное лежит тут, на полке... Ждет его...

Ф а к с т о н. Ну да, Кинсель переписывает, это понятно, но откуда взялись сами драмы?

Т а р а н т о г а. А вот он перепишет в шестнадцатом веке, потом там издаст, и так это наследие доживет до наших дней, то есть до моих, потому что вы-то останетесь Ньютоном. Это решено.

Ф а к с т о н. Но я спрашиваю, не кто переписывал, а кто написал, кто выдумал?

Т а р а н т о г а. Перестаньте! А кто выдумал законы Ньютона? Тарантога должен вам отвечать на все загадки истории? Мало того, что я делаю? Мы не можем себе позволить роскошь распутывать такие вопросы, важно, чтобы все ценные произведения и плоды труда гениев возникали в соответствующем времени и месте!

Ф а к с т о н. Вы правы. Ну, мне пора, я договорился на четыре с Ньютоном.

Т а р а н т о г а. В кабаке?

Ф а к с т о н. А где еще? Наверное, опять придется вытаскивать его из канавы. Нет, не так я себе это представлял, господин профессор!