Станислав Лем - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Пьесы о профессоре Тарантоге

А л ь ф е н. Так точно, господин профессор, принимаю.

Т а р а н т о г а. Подумайте как следует. Ибо, если вы решитесь, возврата не будет. Я вывел уже многих ваших предшественников на подобные жизненные пути и до сих пор ни разу не ошибся. С другой стороны, я должен быть осторожным. Судьба возложила на меня миссию, за выполнение которой я отвечаю перед человечеством. Я обязан исполнить ее до конца. Вы — один из тех, от кого будет зависеть будущее мира. Но прошу помнить о колоссальных трудностях, о которых я говорил... Кроме того, вы еще будете подвергнуты испытанию...

А л ь ф е н. Какому испытанию, господин профессор?

Т а р а н т о г а. Сначала вы должны дать согласие и заверить меня в своей скромности честным словом порядочного человека. Я слушаю.

А л ь ф е н. Соглашаюсь и даю вам честное слово.

Т а р а н т о г а. Прекрасно. Теперь так. Я требовал таланта художника. Вы говорили, что он у вас есть.

А л ь ф е н. Я умею рисовать. Разумеется, умею.

Т а р а н т о г а (вытаскивает из-за шкафа копию «Джоконды» Леонардо да Винни в натуральную величину). Посмотрим. Убедимся. Извольте взять этот портрет и сделать копию. Мольберт, холст, кисти и краски вы найдете в приготовленной вам комнате...

А л ь ф е н. Я должен начать немедленно?

Т а р а н т о г а. Похвальное рвение. Но; может быть, у вас есть еще какие-нибудь дела в городе?

А л ь ф е н. Благодарю. Действительно, я охотно воспользуюсь вашим предложением...

Выходит. В дверях расходится с кухаркой М е л а н ь е й.

М е л а н ь я (профессору, когда Альфен вышел). Господин профессор, он мне не нравится.

Т а р а н т о г а. Ну, ну... И почему же, дорогая моя Меланья?

М е л а н ь я. У него из глаз злом бьет. Господин профессор, уже одиннадцать, вы приказали напомнить, что в одиннадцать должны встретиться с господином Куломбом.

Т а р а н т о г а. Нес Куломбом, Меланья, а с Колумбом. С Христофором Колумбом, тем, что открыл Америку... Иду... иду...

М е л а н ь я. Можно сделать суп со спаржей?

Т а р а н т о г а. Можно, Меланья... А может быть, ты все-таки согласилась бы стать Лукрецией Борджа? Жила бы среди пап и кардиналов...

М е л а н ь я. Э-э, господин профессор, зарядили одно и то же. А кто будет вам готовить? Нет уж, Бог с ними, с этими папами.

Оба выходят. В комнату проскальзывает А л ь ф е н, быстро подходит к столу, набирает номер телефона.

А л ь ф е н. Алло! Это вы, Гальт? Что? Я принят, да. Будьте спокойны. Если вам захочется позвонить, скажите, что говорит Том, мой товарищ по институту. Да, у меня к вам дело. Старик дал мне скопировать портрет Джоконды Леонардо да Винчи. Ну да, хочет проверить, как я рисую... Не знаете? Этакая улыбающаяся бабенка. Так прикажите немедленно сделать хорошую копию! Я возьму утром. Что? Нет, это должна быть совершенно свежая работа, он может догадаться, краски должны быть еще влажными... Что? Прививки? Э... это наверняка только для отвода глаз. Слушайте, мне кое-что пришло в голову. Проверьте состояние банковского счета профессора. До свидания! Будьте спокойны, я его вам приведу как миленького.

В Кабинете Тарантога и Альфен. На мольберте — две Джоконды.

Т а р а н т о г а. Ну, что ж. Недурно. Совсем недурно, молодой человек. Я вами вполне доволен! Правда, чувствуется некоторая спешка, но ведь это проба. А вам следует знать, что вы сами, да, сами, собственными руками будете выполнять оригинал. Хе... хе... интересно, не правда ли? Вас не удивляют мои слова?

А л ь ф е н. Нет, почему же... Я... удивлен... немного...

Т а р а н т о г а. Сейчас все поймете. Прошу за мной!

Выходят. Коридор, дверь белая, потом черная, останавливаются перед ней. Тарантога начинает один за другим открывать многочисленные замки, Альфен стоит позади, проверяет, где у него пистолеты, вынимает один и тут же прячет

Дверь черная, видите? Я специально приказал ее так покрасить. Хе-хе...

А л ь ф е н. Да? Вам нравится этот цвет?

Т а р а н т о г а. Не очень, но вам следует знать (входя в комнату), что полиция подозревает меня в убийствах! Они считают меня душегубом, каким-то Джеком-Потрошителем! Так вот, преступных наклонностей у меня нет, а полицию разочаровывать не хочется, поэтому, чтобы хоть немного ее удовлетворить, я приказал покрасить дверь в черный цвет...

А л ь ф е н, Полиция вас подозревает? Не может быть! Это же глупо!

Т а р а н т о г а. Все зависит от точки зрения. Бедняги, у них только одно на уме: трупы, кровь, скелеты... А они случайно не обращались к вам, коща вы шли ко мне?

А л ь ф е н. Простите, кто?

Т а р а н т о г а. Молодой человек, надо быть сообразительнее! Тот, кого вам придется изображать, был гением. Мы говорили о полиции, стало быть, я спрашивал, не застукал ли вас какой-нибудь агент, не пытался ли уговорить капать на меня...

А л ь ф е н. У вас какие-то странные выражения... Нет, никто не обращался...

Т а р а н т о г а. Удивительно. А что касается странности, то у меня с утра до вечера в доме полиция. Тут уж хочешь не хочешь, а перейдешь на их стиль. Целыми днями хозяйничают в подвалах, гаражах, мне их даже немного жаль. Подкинуть бы им какую-нибудь кость, ведь они именно их ищут, уж так хотят найти, но не могу же я ставить под удар Великое Дело, мою Миссию... Одному бедняге пришлось сидеть под дождем трое суток. На пожарной лестнице!

А л ь ф е н. Не может быть!

Т а р а н т о г а. Видимо, был у него такой приказ. Могли хотя бы зонтик дать, ведь лило как из ведра. Наверняка схватил простуду. Ну, вот... это тут. Это — моя Черная комната, господин... простите, как вас зовут?

А л ь ф е н. Браун. Алек Браун.

Т а р а н т о г а. Правда, правда. Никакой памяти на имена. Ну-с, закроем эту дверь... (Подходит к окну.) Ого, судья Бруммер со своим биноклем уже на посту.

А л ь ф е н. Как вы сказали?.

Т а р а н т о г а. А! Выживший из ума пенсионер. За неимением лучшего занятия шпионит за мной. Честное слово, когда вот так изо дня в день у тебя в доме разбирают стены и подвалы, заглядывают в кастрюли, пытаясь выяснить, не варится ли там случайно студень из ассистентов, порой так и хочется бросить все это, но долг, молодой человек, долг перед человечеством! Чтоб с ним было, если бы не я? Великий

Боже! Нет, я вынужден продолжать свое дело, пусть даже на это потребуется еще десять лет.

Альфен осматривается. Комната па почти пуста На стене большие электрические часы. У окна, невидимый с улицы, небольшой аппарат, подключенный к электророзетке. На полу — ковер, в центре ковра вырезанный из бумаги белый диск с большим кругом, похожим на мишень. Около аппарата приспособление, несколько напоминающее корабельный машинный телеграф: ручка, диск, на нем надпись «ВПЕРЕД» — «НАЗАД». В середине «СТОП». Деления: там, где «СТОП», стоит НОЛЬ, слева, где «НАЗАД» — надписи: век XIX, XVIII и так далее. Около стены небольшой табурет, полки с книгами, столик, на нем средневековый рыцарский шлем, песочные часы, тюбики с краской и кисти.