Джон Варли - Титан. Фея. Демон

Однако своим талантом Искра, похоже, никак не была обязана матери. Снова глянув, как беспомощно барахтается Робин, Конел оттолкнулся от дна. Несколько гребков — и он уже рядом. Робин лежала на спине, переводя дыхание.

— Ничего, — выдохнула она. — Эту часть я, по крайней мере, уже освоила.

— Ты делаешь успехи.

— Лучше не ври, Конел. Толковой пловчихи из меня никогда не получится.

Он притянул ее к себе, и оба встали на дно. Искра, проскользнув мимо, взобралась на узкий берег и встала там — скользкая и блестящая — стряхивая воду с коротких светлых волос. Потом нагнулась за полотенцем и ожесточенно вытерла голову.

— Встретимся дома, — сказала она и зашагала по берегу.

Конел отвернулся от Искры и понял, что Робин в упор на него смотрит.

— Лакомый кусочек, правда? — тихо спросила Робин.

— Кажется, я глазел…

— Не будь так застенчив. Пусть я ей и мать, но, когда вижу красотку, могу отдать ей должное.

— Самое смешное, — признался Конел, — что как на девушку я на нее на самом деле не смотрел. Ну, не в сексуальном смысле. Знаешь, чуть ли не каждый день с вами двумя плаваю, так что привык на нее смотреть. Роскошная девушка, по-другому не скажешь.

Робин окинула Конела скептическим взглядом — так, будто он сыграл ту роль, что от него ожидали. Роль бесконечно кивающего головой растеряхи, которого поймали на вранье. Но слова его были и впрямь забавны, а главное — парень говорил чистую правду. Конел и впрямь мог целыми днями болтаться рядом с голой Искрой и при этом и в мыслях не иметь ничего о сексе. Просто бывают мечты достижимые и мечты недостижимые, а Искра раз и навсегда оказывалась для него в числе последних. Скверно, конечно, но куда от этого денешься? Теперь они осторожно продвигались ко взаимному уважению, к подлинной дружбе, но Конела и это вполне устраивало.

И все это никак не противоречило его оценке ослепительной красоты Искры. Мир просто не может быть только черного цвета, раз в нем живет столь прекрасное создание.

Так что не стоит и думать, думал Конел, что его так внезапно свалило наповал осознание им Робин как женщины.

Что ж, тут она сама виновата.

Добравшись до берега, они вытерлись махровыми белыми полотенцами, захваченными из Клуба. Конел украдкой поглядывал на Робин. А маленькая ведьма уселась на большой гладкий валун и, будто привередливая кошка, вытирала пальцы ног.

Нет, на сорок она никак не выглядела. Пожалуй… на тридцать с хвостиком, предположил Конел. Странная штука этот возраст. Тебе может стукнуть двадцать восемь — и ты рыхлая бабища с отвислым задом, а груди у тебя как дыни. Или тебе сорок пять — а у тебя крепкий, плоский живот, и ты излучаешь здоровье. Ну, быть может, чуть-чуть видны морщинки вокруг глаз.

И еще ее волосы. Неестественно высоко выбритые над ухом — тем самым, что в центре странного пятиугольника. Сначала просто пугаешься, но когда привыкаешь, то все уже кажется нормальным.

И змеи. Какой парень не наделает в штаны от одного вида того, как эти змеи вьются вкруг ног и предплечий — две жирные петли обрисовывают ее груди, а потом их головы сходятся вместе. Но, когда видишь змей несколько раз, понимаешь — это просто Робин. Больше того — не просто Робин, а ее украшения.

— Ты завещание составила? — спросил Конел, ожесточенно вытирая шевелюру.

— Завещание? A-а, то есть когда я умру? Здесь от него было бы мало толку, разве нет? Нет Ковена — нет суда. А что там на Земле…

— Думаю, там тоже ничего такого нет. Но, когда ты умрешь, вот эти штуки неплохо было бы сохранить.

Робин ухмыльнулась:

— Ты что, про змей? Когда все закончится, я буду не против, если с меня сдерут кожу и выделают ее как положено. — Она встала к нему лицом. — Потрогай их, Конел.

— Что это тебе…

— Просто потрогай. Пожалуйста. — Робин протянула руку, и он ее пожал.

Нерешительно, подозревая, не разыгрывает ли его Робин, Конел тронул пальцем кончик змеиного хвоста. Змея обвивала тремя кольцами ее сосок, так что он бережно погладил зверушку. Та чуть наращивала толщину, проходя по тыльной стороне ладони Робин, затем делала еще три петли вокруг предплечья. Конел едва ощутимо провел пальцем по всей длине. Робин повернулась, и он, обогнув плечо, коснулся позвоночника. Тогда Робин подняла обнаженную руку — ту, что без татуировки, — и повернулась дальше под рукой Конела, пока снова не оказалась с ним лицом к лицу. Конел положил руку на ложбинку между ее грудей, направился вниз и раскрыл ладонь, заключив в нее увесистую чашечку. Робин взглянула на его руку. Дышала она глубоко и ровно.

— Теперь другую, — велела она.

Тогда Конел опустился на одно колено и коснулся ступни Робин. Хвост змеи начинался на мизинце. Потом извивался по верху ступни, оборачивался вокруг лодыжки и дважды опоясывал икру. Конел провел пальцем по змее, чувствуя под гладкой кожей крепкие, идеальной формы мышцы. На другой ноге, заметил он, росли тонкие волоски.

Змея заметно увеличивалась, обвивая бедро Робин. Конел очень точно проследовал за ней, даже когда она исчезала из виду. Затем Робин снова повернулась, и рука Конела прошла по ее бедру, по ягодице и снова по спине. Робин подняла другую руку — Конел потянулся и накрыл сзади вторую ее грудь. Подержал немного, затем отпустил.

Повернувшись снова, Робин грустно ему улыбнулась. Затем взяла его за руку, сплетая пальцы, и они пошли бок о бок по берегу. Долго-долго Конелу почему-то хотелось только молчать. Но вечно это чувство длиться не могло.

— Зачем? — наконец спросил он.

— И я о том же себя спрашивала. Интересно, может, твой ответ лучше моего.

— Это… это как-то связано с сексом? — «Конел, — сказал он себе, — ты само коварство. Давайте, девчата, тащите все ваши проблемки прямиком к мистеру Конелу. Он их живо потопчет своими грязными армейскими ботинками».

— Как знать. А может статься, не все так просто. По-моему, я хотела, чтобы меня потрогали. Намеренно хотела. Ведь ты трогал меня, когда учил плавать, но там было совсем не то… и все-таки мне это нравилось. Было до жути приятно.

Конел подумал.

— Давай я потру тебе спину. Я знаю как.

Робин улыбнулась. Глаза ее блестели от слез, но плакать она явно не собиралась.

— Правда? Вот было бы здорово!

Снова повисло молчание. Конел видел ведущую к Клубу лестницу и жалел, что они уже почти на месте. Вот бы берег был подлиннее. Так приятно было держать ее за руку.

— Знаешь, я была… очень несчастна почти всю жизнь, — тихо сказала Робин. Конел взглянул на нее. А она внимательно наблюдала за тем, как ее босые ноги оставляют на песке глубокие следы.

— У меня уже два года не было любовницы. А по молодости каждую неделю бывала новая. Как и у всякой девушки. Но ни одна надолго не задерживалась. Когда я вернулась с Геи, я решила найти себе одну женщину и прожить с нею всю жизнь. Я нашла троих, но ни с одной не прожила дольше года. Тогда я решила, что просто не создана для семейной жизни. Последние пять лет я занималась любовью не ради удовольствия — это бывало ужасно, когда все кончалось и с тебя лился пот, — а просто потому, что не заниматься любовью было еще ужаснее. В конце концов, я сдалась и совсем отказалась от секса.