Гарри Гаррисон - Чувство долга. Чума из космоса

Ничем нельзя было защитить ее от жары. Он влил часть оставшейся воды ей в рот, и она судорожно проглотила. Ее тонкая разорванная одежда служила плохой защитой от солнца. Он мог лишь взять ее на руки и продолжать нести. На горизонте показался осколок скалы, бросавший крошечную тень, и он отправился туда.

Песок здесь, защищенный от прямых солнечных лучей, казался по контрасту холодным. И когда он положил Леа на песок, она открыла глаза. Она хотела извиниться за свою слабость, но иссохшее горло не могло произнести ни слова. Ей казалось, что он раскачивается перед ней взад и вперед на волнах жары, как дерево под напором ветра.

Но постепенно глаза и мысли ее прояснились, и она увидела, что он на самом деле качается. Внезапно она поняла, насколько зависит от его выносливости и силы, и теперь эта сила подошла к концу. Мускулы его тела вздымались и спадали, он пытался держаться прямо. Жилы на шее натянулись, рот был раскрыт, и этот беззвучный крик был ужаснее любого вопля. Затем его глаза закатились, и на нее глядели лишь белые глазные яблоки. Он упал навзничь, как подрубленное дерево, и тяжело грохнулся на песок. Обморок или смерть — она не могла этого сказать. Шатаясь, она поднялась, но не могла перетащить это тяжелое тело в тень.

Брайан лежал на спине под лучами солнца и покрывался потом. Леа увидела это и поняла, что он жив. Но что с ним? Она рылась в памяти, перебирала медицинские сведения, но не могла объяснить происходящего. На каждом квадратном сантиметре его тела потовые железы работали с невероятной активностью. Из каждой поры сочились большие капли маслянистой жидкости, значительно большие, чем обычный пот.

Взглянув на руку Брайана, Леа вскрикнула в испуге: каждый волосок на ней стоял дыбом, он раскачивался и жил самостоятельной жизнью. Леа могла только смотреть и думать, не сошла ли она с ума перед смертью.

Лающий кашель нарушил ритм его дыхания. Когда кашель прекратился, стало легче. Пот все еще покрывал тело, отдельные его капли соединялись и образовывали уже ручейки, которые стекали с тела Брайана.

— Я не хотел пугать вас, — сказал он, — Меня схватило внезапно. Сильная встряска после болезни всего организма. Хотите воды? Еще осталось немного.

— Что случилось? Когда вы упали и когда вы так выглядели…

— Два глотка, не больше, — сказал он, — поднося открытую фляжку к ее рту. — Всего лишь летние изменения. С нами на Анваре это происходит ежегодно, но, конечно, не так интенсивно. Зимой наши тела запасают слой жира под кожей — как изоляцию от холода, а потоотделение почти полностью прекращается. Есть и другие изменения. Но когда становится тепло, процесс идет в обратном направлении. Жир усваивается, открываются потовые железы и начинают работать, чтобы подготовить тело к двум месяцам тяжелой работы, жары и отсутствия сна. Думается, что здешняя жара ускорила во мне этот процесс.

— Вы хотите сказать, что адаптировались к ужасным условиям этой планеты?

— Почти. Но здесь, пожалуй, жарковато. Вскоре мне понадобится много воды, и мы не можем оставаться здесь. Выдержите ли вы солнце, если я понесу вас?

— Нет, но и здесь мне не лучше. — Голова ее кружилась и она с трудом говорила. — Все же идем.

Как только она вышла из тени, солнце обрушилось на нее горячей волной боли. Она почувствовала, что теряет сознание. Брайан подхватил ее на руки и двинулся дальше.

Через несколько метров он почувствовал, как тянет его к себе песок. Он знал, что дошел до предела своих сил. Он пошел медленнее, и каждая следующая дюна казалась ему намного выше и круче. Из песка торчали обломки скал, и ему приходилось обходить их. У основания самого большого обломка он увидел узловатый кустарник. Он прошел мимо — потом остановился, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Что это было? Какое-то отличие. Что-то темное, что-то такое, чего он не замечал раньше, когда проходил сегодня мимо кустов.

Повернуть и двинуться назад на неповинующихся ногах было почти поражением. Он стоял, беспомощно мигая и глядя на растение. Несколько ветвей кустарника были обрублены у самого песка. Не обломаны, а обрублены острым лезвием — ножом или топором. Обрубленные кусты были давно мертвы и высохли, но в нем вспыхнула слабая надежда. Это было первое доказательство, что на этой сожженной планете действительно живут люди. И если кто-то обрубил эти растения, значит они были полезны. Может — это пища, а может — питье. Руки его задрожали при мысли об этом, он тяжело опустил Леа в тень скалы. Она не пошевелилась.

Нож его был острым, но силы ушли из его рук. Тяжело дыша пересохшим горлом, он пилил крепкий ствол. Подняв отрезанную часть, он увидел тонкий ручеек жидкости в срезе. Он поднял горсть и наполнил ее соком.

Жидкость была прохладной, она быстро испарялась. Конечно, это была вода. Он уже хотел выпить, но вместо этого лишь коснулся ее кончиком языка.

Вначале ничего — потом режущая боль. Она проникла глубоко в его горло. Живот его содрогнулся, его вырвало горькой желчью… Стоя на коленях и борясь с волнами боли, он терял последние силы.

Отчаяние было хуже, чем боль. Растение должно было как-то использоваться… Существовал способ очистки сока, нейтрализации его. Но Брайан, чужак на этой планете, будет мертв задолго до того, как сумеет узнать, как это делается.

Ослабленный приступом рвоты, все еще переворачивающей его внутренности, он пытался не думать, насколько он близок к концу. Взвалить девушку на спину казалось невозможным, и какое-то время он боролся с искушением оставить ее. Но даже обдумывая это, он поднял ее и двинулся вперед. Каждый шаг требовал страшных усилий, он шел по собственным следам. Теряя сознание от боли, он вскарабкался на вершину дюны и посмотрел на дисанца, стоявшего в нескольких метрах от него.

Оба были одинаково удивлены встречей. Какое-то мгновение они глядели друг на друга, не двигаясь. Брайан уронил девушку и вытащил пистолет из кобуры. Дисанец же извлек из-за пояса трубку и поднес ее ко рту.

Брайан не выстрелил. Мертвый друг научил его вчувствованию, и он решил попробовать. Он почувствовал страх дисанца и ненависть. Но над всем этим преобладало желание не стрелять на этот раз, желание посоветоваться. Он должен действовать немедленно, чтобы избежать трагической развязки. Резким движением он отбросил пистолет в сторону.

В то же мгновение он пожалел об этом, он рисковал жизнью, рассчитывая на способность, в которой все еще не был уверен. Когда пистолет коснулся песка, дисанец продолжал держать трубку у рта. Он оставался в такой позе, не двигаясь, размышляя. Потом он оценил поступок Брайана и запрятал трубку за пояс.

— Есть у тебя вода? — спросил Брайан и гуттуральные звуки дисанской речи ранили его горло.