Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

Когда Виктор поворачивает за очередной угол, его ждет стол на трех ножках. На нем стоит бутылка холодной воды. Рядом с бутылкой бледно-лиловое блюдце. На блюдце ждут две жжено-оранжевые капсулы и кислотно-желтая таблетка размером с десятицентовик.

Он удивлен, что эти вещи положены перед ним так скоро после того, как он выпил ярко-красную капсулу и белую таблетку, которые были предложены на желтом блюдце. Но, без сомнения, они были ему нужны.

Не только его основные жизненные показатели, но и мозговые волны — альфа, бета, дельта и тета — а также набор уровней гормонов дотошно отслеживаются телеметрически в любое время дня и ночи. В интересах того, чтобы иметь в распоряжении наибольшую силу своего беспрецедентного интеллекта в режиме 24/7, он разработал блестящую диету из натуральных веществ — трав, экзотических специй, земляных корней, досконально очищенных минералов — и большого списка лекарственных препаратов в точно отмеренных дозах, которые приводили его к отображению тех телеметрических данных, которые он хотел.

Бутылка воды холодная, да, но она кажется Виктору менее холодной, чем должна быть. Для жжено-оранжевых капсул и кислотно-желтой таблетки бледно-лиловое блюдце подходит плохо. С другой стороны, ему никогда не требовались жжено-оранжевые или кислотно-желтые интеллектуальные улучшители одновременно, значит, Членам коммуны, запрограммированным заниматься с ним, потребовалось импровизировать. И, в конце концов, у них не было интереса к дизайну и искусству.

Он глотает то, что предложено. Как клон великого Виктора Франкенштейна, дистиллированный в большее великолепие, чем его тезка, еще более самоочищенный, он не был способен на ошибку. Поэтому Члены коммуны, его создания, так же не были способны ошибаться.

Через несколько минут Виктор начинает чувствовать себя лучше, чем чувствовал на протяжении нескольких часов. Воды его разума чище и глубже, а также захватывающе холоднее, чем когда-либо, искрятся мыслями, над которыми никогда не задумывался ни один человек или клон, огромные косяки идей, как серебристые рыбки, мчащиеся одна за другой в ослепительных формах и в изобилии.

Плазменные панели некоторое время молчат, но затем одна издает свои ноты и прокручивает новость о том, что Финансист отменил свой визит. Находясь в Денвере по делам, он с помощью большой хитрости укрылся со своим окружением на конспиративной квартире в Биллингсе. Оттуда он намеревался секретно прибыть на рассвете в Улей, на вертолете или во флотилии «Лэнд Роверов», если погода не дала бы лететь в вертушке. Он собирался получить экскурсию по этому сооружению. Вместо этого вернется в Денвер, отменив свои планы из-за трансляции KBOW, которая, как он заявляет, была записана людьми за пределами Рэйнбоу Фоллс и загружена на множество интернет-сайтов.

Виктор планировал незабываемый прием для Финансиста, и он недоволен этим абсурдом и трусливым откликом на такую легко решаемую проблему. Члены коммуны даже сейчас принимают соответствующие меры и энергично стремятся вперед без задержки. Однако Финансист всего лишь человек, и даже если он состоятельный и влиятельный, он предрасположен к ошибкам в суждениях. Когда KBOW будет захвачена, а ее команда будет заменена на Членов коммуны, они начнут транслировать извинения за розыгрыш, совершенный кем-то из их сотрудников. Публика легко будоражится, но точно так же покупается на ложное чувство безопасности. Со временем Финансист поймет свою ошибку — хотя никогда не признается — и окажет большую поддержку, чем прежде.

Из-за того, что Виктор Безупречный владеет всеми воспоминаниями исходного Виктора, он знает многих таких же, как Финансист. У них одинаковые желания и пороки. Их поведение предсказуемо.

Все будет хорошо, при любом раскладе все будет хорошо в этом мире Виктора Безупречного.

Расти Биллингем бежал по центру улицы, спасая свою жизнь, прямо в подгоняемом ветром снегу, который стал достаточно ледяным, и снежинки в основном не втыкались в его лицо и не таяли, а отскакивали, как песчинки. Он несколько раз оборачивался и кидал взгляд на «Трейлблейзер», ожидая увидеть его выезжающим из живой изгороди или уже двигающимся к нему, ведомым чем-то, о чем никто не станет писать песни, по крайней мере такие песни, которые писал Расти. Но внедорожник не двигался, он подумал, что блондинке-дьяволице, возможно, требуется время, чтобы переварить всех этих людей.

Должно быть, это самая сумасшедшая мысль, которая возникала когда-либо в его голове, но он знал, что глаза его не подводили. Факты были фактами, и они согласуются так, как есть, а не так, как хочется. Существует единственный верный способ создания соединения ласточкиным хвостом для выдвижного ящика, но не существовало ни одного способа отрицать, что она была не настоящей женщиной, а каким-то новым видом ненасытного хищника. Фильмы заставляли думать о пришельцах . Может, она им и была, но прямо сейчас не имело значения, кто она. Что имело значение, так это были ли поблизости еще такие же, как она, и сколько.

Звук стрельбы со стороны дома слева дал ему частичный ответ. Очередь полуавтоматического огня разбила окно на втором этаже, стекло высыпалось на снежную обивку крыши над крыльцом. Никто оттуда не закричал, но причудливые тени двигались в той части комнаты, которая была видна Расти. Всего лишь два выстрела, последовавшие после первой очереди, намекали на то, что либо стрелок, либо цель погибла, вероятно, не последняя.

Он был в хорошей форме, поддерживал ее после войны, и мог пробежать милю, а дыхание осталось бы таким же мягким и спокойным, как будто он всего лишь пересек комнату. Но сейчас он задыхался, сердце стучало так, как будто он преодолел полмарафона. Он хотел жить, но также хотел, чтобы жила Коррина, и эта возможная ее потеря внесла серьезный сбой в часовой механизм его страха.

С большого расстояния с запада, слишком неразборчивый, чтобы он обратил на него внимание, донесся еще один вопль. Затем больше одного визжащего, три или четыре, где-то к востоку, может быть, с улицы, параллельной этой. Когда Расти добежал до следующего перекрестка, две большие немецкие овчарки мчались по поперечной улице, тихо, как собачьи призраки, слишком испуганные, чтобы лаять, уносили ноги от чего-то, что даже собаки их размера и их легендарная храбрость не отваживались противостоять.

Пробегая через перекресток вслед за собаками, Расти увидел что-то пульсирующее в небе вдалеке на востоке, поначалу светло-желтый свет, который внезапно стал ярче и оранжевым. Не корабль-носитель, спускающийся с большим количеством бойцов, подобных той, что атаковала «Трейлблейзер», даже вообще не предмет, а огонь, отражающийся от низких облаков и падающего потока снега. Там что-то горело. Судя по распространению отсвета, это должна была быть большая конструкция.