Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город

— Не бойся, сынок. Ты переживешь эту ночь. Через пятьдесят дней все изменится к лучшему.

Ангел перевел глаза на Слепок Боза, долго на него смотрел и затем сказал мистеру Лиссу:

— Вы заявляете, что этот репликант сломан.

Мистер Лисс, должно быть, не увидел ангельский свет в глазах большого мужчины — или если увидел его, то не знал, что это такое. Для старика самой важной вещью было одно слово, которое использовал ангел. Его глаза выпучились, и его волосы, казалось, встали дыбом сильнее, чем обычно, как животное в мультфильме, вставляющее лапу в электрическую розетку, и весь его мех становится «бз-з-з-з».

— Заявляю? — сказал мистер Лисс. — Заявляю? Это такое двусмысленное слово, чтобы не говорить мне в лицо, что ты думаешь, я вру, мерзавец? Ты пришел сюда как хозяин, на твоем странном лице татуировка больше, чем на заднице у какой-нибудь рок-звезды и ты делаешь какие-то вкрадчивые предположения, что Конуэй Лисс — лжец? Я поступал хуже с людьми, которые называли меня лжецом, чем Сталин поступал с котятами, и, поверь мне , Сталин ненавидел котят. Он вырывал им горло зубами, когда ловил. Это существо, которое хочет называть себя Барри Бозменом, сломано, и это понятно любому дураку, но ты должен это видеть. Посмотри на его подлое лицо, его позу побитой собаки на этом стуле. Он запрограммирован не убивать себя, хочет, чтобы я убил его, но я не сделаю этого, пока я, к черту, не буду достаточно готов, чтобы его убить. Никто не говорит мне, когда его убивать, даже какой-нибудь печальный сломанный монстр Франкенштейна.

Намми увидел реакцию ангела на имя «Франкенштейн», но тот не спросил, не сошел ли мистер Лисс с ума и не назвал его лжецом. Он вообще ничего больше не сказал старику, но подошел и посмотрел на Слепка Боза сверху, разглядывая его. Слепок Боза попросил ангела убить его, и Намми подумал, что ангел скажет, что не смог бы, что это то, чего не может сделать ангел. Но вместо этого он сказал более тактично:

— Я твой брат. Две сотни лет разделяют… наше рождение. Ты узнаешь меня?

Слепок Боза долго всматривался в глаза ангела и затем тихо сказал:

— Я… не знаю.

Мистер Лисс расстроился по поводу брата и захотел узнать, не было ли это чем-то вроде дьявольского собрания монстров. Никто, даже Намми, не обратил внимания на разглагольствования старика.

Ангел спросил Слепка Боза:

— Что есть твоя жизнь?

— Каторга.

— Должны ли мы остановить его навсегда?

— Я не могу поднять руку на своего создателя.

— Думаю, я могу. И подниму. Где он?

— Улей.

— Возможно, ты не сломан.

— Но я сломан.

— Возможно, ты здесь, чтобы завлечь меня в западню.

— Нет.

— Помоги мне поверить в то, что я могу тебе доверять, — сказал ангел.

— Как? — спросил Слепок Боза.

— Он не называл это Ульем.

— Нет. Это наше слово.

— Как он называет это место, прикрытие, под которым работает?

Слепок Боза сказал:

— Прогресс для совершенного порядка.

Помолчав, ангел спросил:

— Ты знаешь, где это?

— Да.

— Покажи мне.

Слепок Боза поднялся со стула, и ангел проводил его в коридор. Намми пошел следом, заинтересованный тем, что может сделать ангел, а мистер Лисс увязался в одиночестве следом, дуясь на что-то. Они подошли к карте на стене другого кабинета, и ангел сказал, что на ней показана вся зона покрытия KBOW, какой она была. Он показал, где Рэйнбоу Фоллс, а где округ, и некоторую область вне округа, а потом попросил Слепка Боза показать место, называемое Ульем. Монстр показал. Ангел сказал, что они отправятся туда вместе, и если это место окажется тем, что сказал монстр, то ангел даст ему «благодать быстрой и безболезненной смерти», что звучало хорошо, за исключением части про смерть.

Отвернувшись от настенной карты, смотря в глаза мистеру Лиссу, ангел сказал:

— Через пятьдесят дней вы получите свой шанс. Используйте его правильно.

Мистер Лисс лишь что-то бормотал себе под нос по поводу карты, но теперь взорвался снова.

— К черту все, сначала практически ни за что ни про что называешь меня лжецом в тот момент, когда мы встречаемся. Теперь ты намекаешь — на что? — что я обычно делаю все неправильно? Учитывая, что половина моего лица не повреждена, как сошедший с путей поезд, и затем я не пытался скрыть это под какой-то тупой психоделической чернильной работой, я полагаю, что позабочусь о деле намного лучше, чем ты.

Вместо того чтобы ответить мистеру Лиссу, ангел посмотрел на Намми и улыбнулся. Он положил руку Намми на голову и погладил его волосы, почти точно так же, как делала бабушка, и глаза Намми наполнились слезами, хотя он не понял, почему.

Он старался сдержать те слезы, когда случилась следующая вещь, хотя он не был уверен в том, что видел, как это на самом деле произошло. Но выглядело это так, что ангел взял Слепка Боза за руку, повернулся с ним, как будто для того, чтобы выйти из комнаты, но пропал во время поворота.

Мистер Лисс выдал проклятие из семи слов, и было хорошо, что ангел не мог этого услышать, и выбежал в коридор в поисках этих двоих. Но не нашел ни одного.

Намми последовал за мистером Лиссом обратно в комнату, где они наблюдали за Слепком Боза. Они уселись на стулья, и Намми наблюдал за стариком, который сидел некоторое время, наклонившись вперед и опустив голову на руки. Намми хотел спросить, не болит ли у мистера Лисса голова, и не дать ли ему немного аспирина, но он не хотел возбуждать старика неверным словом.

Через некоторое время мистер Лисс посмотрел на Намми.

— Пичез, помнишь, раньше я тебе говорил, что это намного больше, чем космические пришельцы или Франкенштейн, что этой ночью в городе намного большее Зло?

Намми кивнул.

— Большее Зло и также что-то еще.

— Я говорил, что мы должны были умереть уже десять раз, и я совершенно уверен в том, что знаю, почему не умерли.

— Вы сказали, что объясните это позже.

— Ну, причина, по которой мы не умерли — причина, по которой я не умер — это ты, и то, какой ты. Я сейчас не объясню большего. Что я хочу сказать сейчас… на некоторое время я забыл, что сказал раньше. Я забыл все о чем-то очень важном за ночную работу, и я только что вернулся, чтобы стать собой. Ну, я просто был наказан. Ты понимаешь, что это значит?

— Нет, сэр, — сказал Намми.

— Я смирился. Я просто дал себе увидеть, какой я есть, что мне требуется. Пичез, я собираюсь попробовать вести себя с тобой правильно, но когда я вернусь к тому облику, в котором был всегда, не обращай на меня внимания. Я изменюсь со временем к лучшему. Я ленивый, раздражительный, несдержанный мерзавец и ненавистник людей мирового класса, и, возможно, я могу измениться, но я не могу измениться легко или за ночь.

Удивленный, Намми спросил: