Герберт Уэллс - Первые люди на Луне (пер. Толстой)

А затем он становится очень пристрастен ко мне. Такой несправедливости я никак не ожидал от человека, преданного интересам науки. В своем рассказе я отнесся гораздо более беспристрастно к Кавору, чем он ко мне. Кое-что, правда, в рассказе растянуто, но зато ничего не скрыто.

Сообщение Кавора таково:

«Вскоре обнаружилось, что чрезвычайная странность окружающей обстановки и явлений: большое уменьшение веса, разреженность воздуха и его насыщенность кислородом; происходивший от этого огромный эффект наших мускульных усилий, быстрое и волшебное развитие растительности из незаметных зародышей, темный цвет неба — все это очень нервировало моего спутника. На Луне его характер испортился. Он стал импульсивным, вспыльчивым и строптивым. Скоро он объелся гигантскими пузырчатыми растениями, и последовавшее за этим отравление привело к тому, что мы попали в плен к селенитам, не успев ознакомиться с их жизнью…» (Как вы видите, он ничего не говорит о том, что сам объелся этими «пузырчатыми растениями»).

Дальше он рассказывает, что «мы имели с ними столкновение, и Бедфорд, не поняв некоторых их жестов, — удивительные в самом деле жесты! — прибегнул к насилию. Он с бешенством набросился на них и убил троих; после этого мне пришлось бежать вместе с ним. В результате мы выдержали сражение с большой толпой селенитов, желавших преградить нам путь, и при этом убили семерых или восьмерых. О терпимости этих существ более чем достаточно свидетельствует тот факт, что при моем вторичном пленении я не был убит. Мы пробили себе путь на поверхность Луны и разошлись в разные стороны в том же кратере, где высадились, чтобы скорее найти шар. Но вскоре я натолкнулся на отряд селенитов, предводительствуемый двумя, которые по внешности не походили на тех, которых мы видели до сих пор; у них были большие головы и маленькие тела, и одеты они были более тщательно, чем остальные. В течение некоторого времени мне удавалось избегать встречи с ними, потом я упал в расщелину, разбил голову, повредил коленную чашечку и, почувствовав, что я не могу карабкаться, решил, если возможно, сдаться. Они, заметив мое беспомощное положение, потащили меня с собой внутрь Луны. О Бедфорде я ничего больше не слышал и никаких следов его не обнаружил; кажется, не видел его никто и из селенитов. Одно из двух: или его застигла ночь в кратере, или, что более вероятно, он нашел шар и, желая опередить меня, улетел вместе с ним. Боюсь, что, не умея управлять шаром, он нашел более тяжелую смерть в межпланетном пространстве».

Тут Кавор оставляет меня в покое и переходит к более интересным темам. Мне не хотелось бы, чтобы подумали, будто я пользуюсь своим положением издателя для того, чтобы выставить себя в благоприятном свете, но я должен протестовать против неправильного освещения событий Кавором, Он ничего не говорит о своем отчаянном послании на запачканной кровью бумаге, в котором сообщал совершенно другую историю. Добровольная сдача представляет собой совершенно новую версию, которая, несомненно, пришла ему в голову потом, когда он начал чувствовать себя в безопасности среди лунных обитателей. Что же касается моего намерения «опередить» его, то я предоставляю читателю решить вопрос, кто из нас был прав. Я знаю, что я не идеальный человек, — я и не претендую на это. Но разве я таков, каким он меня изобразил?

Таковы мои возражения. Дальше я могу излагать Кавора без всяких комментариев, так как он нигде больше не упоминает обо мне.

Повидимому, настигнувшие его селениты утащили его вглубь «большой шахты» при помощи приспособлений, которые он характеризует как «разновидность воздушного шара». По его чрезвычайно путаному рассказу и многим случайным намекам и указаниям в последующих сообщениях мы можем догадаться, что эта «большая шахта» является частью колоссальной системы искусственных шахт, которые, начинаясь с лунных кратеров, спускаются на глубину ста миль или больше по направлению к центру Луны. Эти шахты сообщаются посредством поперечных туннелей. Они разветвляются, образуя глубокие пещеры, и расширяются в большие шарообразные пространства. На сотни миль вглубь Луна похожа на скалистую губку. «Отчасти, — говорит Кавор, — это губчатое строение естественно, но в значительной степени — это также результат работы поколений селенитов. Огромные круглые насыпи из скал и земли образуют вокруг туннелей большие круги, которые приняты были земными астрономами, введенными в заблуждение ложной аналогией, за вулканы».

В такую шахту селениты спустили Кавора при помощи аппарата, названного им воздушным шаром, сначала в чернильный мрак, а затем в фосфоресцирующий свет. Послания Кавора свидетельствуют о том, что, как ученый, он был удивительно невнимателен к подробностям, но мы догадываемся, что этот свет обязан своим происхождением потокам и каскадам воды, «без сомнения, содержащей в себе фосфоресцирующие организмы». Вода стекала к Центральному Морю. Когда же спустились вниз, то, как говорит он, «селениты также начали светиться». И, наконец, далеко внизу он увидел нечто вроде озера из холодного огня — воды Центрального Моря, сиявшего и клокотавшего, «подобно закипающему светящемуся голубому молоку».

«Это Лунное Море, — говорит Кавор в одном из последних сообщений, — не находится в покое; солнечное притяжение гонит его непрерывным потоком вокруг лунной оси; оттого на нем наблюдаются странные бури, воды его кипят и шумят, а по временам над ним веют холодные ветры и слышны раскаты грома, которые отдаются вверху и в туннелях огромного муравейника. Только тогда, когда вода находится в движении, она излучает свет, в редкие же периоды покоя вода темная, Если смотреть на море, то его воды подымаются и падают маслянистой зыбью, хлопья и большие полосы сияющей пузырчатой пены подымаются вместе с тяжелыми, слабо сияющими волнами. Селениты плавают по пещерным туннелям и лагунам на маленьких плоскодонных лодках, похожих на выдолбленные челноки, и перед моим путешествием к галереям вокруг обиталища Великого Лунария, властителя Луны, мне позволено было даже совершить небольшую экскурсию по водам моря.

„Пещеры и галереи очень извилисты. Значительная часть этих путей известна только опытным морякам среди рыбаков, и нередко селениты пропадают в лабиринтах. Там водятся, как мне рассказывали, странные существа, хищные и опасные твари, которых не в силах была уничтожить наука Луны. Среди них замечательна Рафа, спутанная масса хватательных щупалец, размножающаяся при рассечении на части, и Тзи, колючее животное, которое никогда не бывает видимо: так тихо и внезапно оно нападает…“

Затем Кавор дает кое-какие описания. „Эта экскурсия напомнила мне о пещерах мамонтов, о которых я читал когда-то; если б у меня был желтый факел, вместо голубого света, и солидный лодочник с веслом, вместо селенита с лицом каракатицы, стоявшего у машины на корме челнока, я мог бы подумать, что внезапно вернулся на Землю. Окружавшие нас скалы были очень различны: черные, бледно-голубоватые, изрезанные прожилками, а однажды они заблестели и засверкали так, как будто мы вошли в сапфировый грот. Бледно фосфоресцирующие рыбы поблескивали и исчезали в светящейся глубине. Затем показалась длинная ультрамариновая аллея вдоль одного из каналов внутреннего обращения и пристань. Иногда мелькала гигантская, кишащая селенитами шахта какого-нибудь вертикального прохода.