Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

Эстрел вынула из своей сумки сушеное мясо, и они стали жевать его, хотя губы их потрескались от холода и они были слишком усталыми, чтобы чувствовать голод.

Постепенно тепло костра стало отогревать их кости.

— Кто еще пользуется этим местом?

— Я думаю, все, кто знает о нем.

— Судя по этому подвалу, здесь когда-то был могущественный Дом, — задумчиво заметил Фальк.

Он глядел на игру теней на ближайшей стене, на непроницаемую черноту вдали от огня. Очевидно, ему на ум пришли огромные подвалы под Домом Страха.

— Говорят, что когда-то здесь был целый город, но когда это было, я не знаю.

— Откуда ты узнала об этом месте? Разве ты из племени самситов?

— Нет.

Он больше не расспрашивал, вспомнив обычаи. Однако Эстрел заговорила сама своим всегдашним покорным голосом.

— Я из Странников. Нам известно о многих подобных вещах. Я думаю, ты слышал о Странниках?

— Немного.

Фальк сидел выпрямившись и глядя на свою спутницу поверх костра. Ее рыжевато-коричневые волосы мелкими завитками падали на лицо. Она сидела, сгорбившись, и обледенелый нефритовый амулет у нее на шее мерцал в свете костра…

— В Лесу о нас знают мало.

— В наш Дом не забредал ни один Странник. То, что говорили у нас о них, больше подходит, пожалуй, к баснасскам.

— Баснасски — дикари! — возразила она. — Они умеют только набивать свое брюхо. Им нет никакого дела до того, что лежит за пределами их территории. Эти дикари-кочевники, разные там баснасски, самситы или ароки, мазаны одним мирром. Странники — совсем другое дело. На востоке мы доходили до самого Леса, на юге — до устья Внутренней Реки, а на западе — до Великих Гор, потом до Западных Гор и так — до самого Моря. Я своими глазами видела, как солнце садится в пучину вод, видела цепи голубых и зеленых островов, вдали от берега, за пределами скрывшихся под водой долин Калифорнии, пострадавших от землетрясения.

Ее нежный голос постепенно перешел в ритмичный напев какого-то древнего псалма.

— Продолжай! — потребовал Фальк, но она замолчала.

Он не настаивал, и в наступившей тишине явственно послышалось ее сонное бормотание. Вскоре уснул и он.

Когда он проснулся, она уже сооружала из камней подставку для котелка, наполненного снегом.

— Похоже, что день клонится к вечеру, — сказала она, заметив, что он открыл глаза.

— Точно так же это может быть и утро, и пасмурный зимний полдень. Буря не утихает. Это нам на руку, в такую погоду им не выследить нас. Даже если они организовали погоню, они не смогут добраться до этого места. Этот котелок был вместе с одеялами в тайнике. Там же была и сумка с сушеным горохом. У нас здесь всего будет в достатке.

Она повернула к нему свое лицо и улыбнулась.

— Здесь темно, и это, пожалуй, единственный недостаток нашего убежища. Я не люблю толстые стены и темноту.

— Это все же лучше, чем завязанные глаза. Хотя этой твоей повязке я обязан жизнью. Слепой Хоррассали все же лучше, чем мертвый Фальк.

Он невесело рассмеялся, потом спросил:

— Что побудило тебя спасти меня?

Она пожала плечами, на ее устах блуждала все та же едва заметная улыбка.

— Ты был такой же пленник, как и я… О Странниках говорят, что они искусны в хитрости и притворстве. Разве ты не слышал, как называли меня эти дикари? Лиса! А теперь, давай-ка я взгляну на твои раны. Я взяла с собой свою сумку с лекарствами.

— Странники еще и искусные врачеватели?

— Мы кое-что смыслим в этом.

— Тебе известен Старый Язык. Похоже, что вы, Странники, в отличие от баснассков не забыли, как жили люди в прежние времена.

— Да, мы все говорим на Галакте. Взгляни, ты обморозил себе ухо! Это потому, что ты снял завязку своего капюшона, чтобы помочь мне в пургу.

— Но как же мне взглянуть на свое ухо? — рассмеялся Фальк. — Уж лучше ты сама полечи его.

Когда она наложила пластырь на еще не заживший порез на его левом виске, несколько раз искоса посмотрела на его лицо и в конце концов осмелилась спросить:

— Среди обитателей Леса у многих такие странные глаза, да?

— Ни у кого.

Повинуясь обычаю, она ни о чем больше не спрашивала, а он, привыкнув, никогда никому не открываться, не хотел ни о чем рассказывать. Но любопытство все же заставило его задать ей вопрос:

— А ты боишься моих кошачьих глаз?

— Нет, — ответила она. — Ты напугал меня только один раз, когда выстрелил так сразу, не раздумывая.

— Он поднял бы на ноги все стойбище!

— Я это знаю. Но Странники не носят оружия, и я страшно испугалась. Мне припомнилась сцена из моего детства. Один человек убил другого из пистолета, прямо на моих глазах. Я тогда очень испугалась, потому что тот, кто стрелял, был Выскобленным.

— Что?! Выскобленным?

— Да, они иногда попадаются у нас в Горах.

— Я почти ничего не знаю о Горах.

Она без особой охоты пояснила:

— Ты ведь знаешь закон Повелителей: они никого не убивают. Тебе это должно быть известно. Когда в Горах объявляется убийца, его не уничтожают, чтобы прервать цепь убийств. Они просто превращают его в Выскобленного. Они что-то делают с его мозгом, а потом выпускают на свободу. Этот человек, о котором я упомянула, был старше тебя, но ум у него был как у малого ребенка. В его руках случайно оказался пистолет, и его пальцы помнили, как с ним надо обращаться. Он застрелил в упор человека, так же, как ты…

Фальк задумался. Он молча смотрел сквозь огонь на свой пистолет, лежавший сверху на его мешке — чудесное маленькое оружие, с помощью которого можно разжигать огонь, добывать мясо и двигаться в темноте. В его руках раньше не было знания о том, как пользоваться этой штукой — в самом ли деле не было? Он был уверен в этом. Его научил стрелять Маток. Он научился этому у Матока и развил это искусство на охоте. Он никак не мог быть таким безумцем или преступником, которому дали еще одну возможность убить — по милости надменных Повелителей Эс Тоха.

Тем не менее, может быть, это было гораздо более правдоподобнее его собственных смутных догадок и предположений относительно его происхождения.

— Как они делают это с человеческим разумом?

— Не знаю.

— Они могли бы делать это, — хрипло сказал он, — не только с преступниками, но и с бунтовщиками.

— Что такое бунтовщик?

Она говорила на Галакте гораздо более бегло, чем он, но никогда не слышала такого слова, которое употребил Фальк.

Фальк промолчал, и Эстрел не настаивала. Она закончила перевязку и аккуратно убрала свои медикаменты в сумку. Он вдруг повернулся к ней так стремительно, что она удивленно посмотрела на него и откинулась немного назад.

— Ты видела когда-нибудь такие глаза, как у меня? — резко спросил он.

— Нет.

— О городе ты что-нибудь знаешь?

— Об Эс Тохе? Да, я была там.