Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

Название этой Книги было для него лишено всякого смысла, хотя отдельные буквы были очень похожи на буквы алфавита Языка Книг. Он открыл ее и стал листать страницы. Листы слева были исписаны столбцами причудливых и очень сложных узоров, которые могли быть религиозными символами, иероглифами, а может быть, стенографическими знаками. Листы справа были, похоже, тоже написаны от руки, но буквы напоминали галактический алфавит. Книга-шифр? Он не успел как следует поломать голову над этими предположениями, как дверь сдвинулась в сторону, будто штора, и в комнату вошла женщина.

Ромаррен смотрел на нее с нескрываемым любопытством, беспечно и без всякого страха, потом, почувствовав, вероятно, себя уязвимым, он придал своему взгляду больше твердости и уверенности, что должно было соответствовать его происхождению, достигнутой им Ступени и положению. Этот взгляд не смутил женщину, она смело глядела на него. Некоторое время они стояли так, не издавая ни звука.

Она была красива и стройна, закутана в фантастические одежды. Волосы то ли обесцвечены, то ли пигментированы. Глаза — темные круги, оправленные в белый овал.

На фресках Зала Лиги в Старом Городе ему уже встречались подобные глаза, принадлежащие темнокожим, высоким людям, которые были первыми колонистами на Вереле и которые построили Старый Город. Теперь Ромаррен знал совершенно точно, что он на самом деле находится на Земле, что он совершил полет!

Он отбросил гордыню и инстинкт самозащиты, он встал перед женщиной на колени.

Для него, для всех людей, которые послали его в это путешествие через восемьсот двадцать пять триллионов миль пустоты, она была представительницей расы, которую время и память наделили божественными качествами.

Она стояла перед ним сама по себе, как отдельный индивидуум, однако она была из расы людей и смотрела на него глазами этой расы, и он почтил историю, легенды и долгое изгнание своих предков, склонив голову, стоя перед ней на коленях.

Через минуту он встал и протянул раскрытые ладони, как было принято у народа Келшак приветствовать близких. Она начала что-то говорить ему. Эта речь была очень странной, потому что, хотя ему никогда не доводилось видеть ее прежде, голос этой женщины был бесконечно знаком. И хотя он не знал этого языка, все же он понял — сначала одно слово, потом другое. Сначала это напугало его своей естественностью, и вызвало в нем опасение, что она пользуется какой-то из форм мысленной речи, способной проникнуть через его барьер несинхронизированного мышления. В следующее мгновение он осознал, что понял ее потому, что она заговорила на Языке Книг, на Галакте, только ее акцент и беглость речи помешали ему сразу осознать это.

Она уже сказала несколько фраз, говоря удивительно быстро, бесстрастно и как-то безжизненно.

— … не знают, что я здесь, — уловил он конец фразы. — Теперь скажи мне, кто из нас лжец. Скажи, кто из нас оказался неправым? Я прошла вместе с тобой весь этот бесконечный путь, я спала с тобой добрую сотню ночей, а теперь ты даже не знаешь моего имени. Ведь так, Фальк? Тебе известно мое имя? Знаешь ли ты свое собственное?

— Меня зовут Агад Ромаррен, женщина, — сказал он.

Собственное его имя звучало как-то странно для его слуха.

— Кто тебе это сказал? Ты — Фальк! Разве тебе не известен человек по имени Фальк? Он прежде был в твоей плоти. Кен Кениек и Краджи запретили мне говорить тебе твое имя, но мне уже давно тошно от их вечных игр и невозможности жить той жизнью, какой хочешь. Мне бы хотелось разыграть свою собственную игру. Неужели ты не помнишь свое имя, Фальк? О, ты сейчас такой же слабый и глупый, каким был всегда, глядя на меня, как выброшенная на берег рыба.

Он сразу же опустил глаза. Смотреть прямо в глаза другому человеку было очень болезненно для обитателей Вереля, это было строго регламентировано различными табу и предписаниями. Это был его единственный отклик на ее слова, хотя его внутренние реакции были несколько другими. С одной стороны, она была под воздействием слабой дозы наркотика, скорее всего стимулирующего галлюцинации. Его натренированная восприимчивость сказала ему об этом со всей определенностью, независимо от того, нравилось ли ему то, что под этим подразумевалось, когда дело касалось расы людей. С другой стороны, он не был уверен, что понимал все, что она говорила, и определенно не имел понятия о многом из того, о чем она говорила. Но ее намерения были по природе своей агрессивны и имели целью разрушение. Эта агрессивность была действенной. Несмотря на всю непостижимость того, что она только что ему сказала, ее загадочные колкости и неизвестное имя, которое она непрестанно повторяла, затронули в нем какую-то струну, потрясли его и смутили его разум.

Он отвернулся в сторону, чтобы дать ей понять, что он не станет встречаться с ней взглядом, если только она сама этого не захочет, и произнес на архаичном языке, который его народ знал только по древним книгам Колонии:

— Вы из расы людей или из расы Врага, женщина?

Она рассмеялась.

— Из обеих, Фальк. Здесь нет Врага, и я работаю на Него. Слушай, скажи Абендаботу, что твое имя Фальк. Скажи Кену Кениеку! Скажи всем Повелителям, что твое имя — Фальк! Это заставит их немного побеспокоиться, Фальк…

— Хватит!

Голос его был таким же мягким, как и раньше, но теперь он вложил в него всю властность, которая была ему обычно присуща.

Она замолчала на полуслове, недоуменно открыв рот и тяжело дыша. Заговорила она только для того, чтобы повторить имя, которым она его называла. У нее стал жалкий вид, но он ничего не сказал ей. Она была временно или даже постоянно в состоянии душевного расстройства, и он почувствовал себя в этих обстоятельствах слишком уязвимым и слишком неуверенным, чтобы продолжать и дальше общение с ней. Он и сам ощущал себя потрясенным и потому постарался избавиться от влияния ее голоса, воздвигнув в своем мозгу блокаду. Ему необходимо было собраться с мыслями.

С ним происходило что-то очень странное. Какое-то наркотическое воздействие, последствий которого он не ощущал. Однако глубокий душевный сдвиг и неустойчивость психики были сейчас гораздо хуже, чем любое из стимулированных безумий, через которые он прошел для достижения Седьмой Ступени.

Голос позади него перешел в пронзительный, злобный крик. Он уловил ярость в этом крике и одновременно почувствовал, что в комнате присутствует еще кто-то. Он проворно обернулся.

Женщина вытаскивала нечто из складок своей одежды, скорее всего оружие, но тут же замерла, глядя не на него, а на высокого человека, появившегося в дверях.

Не было произнесено ни слова, но вновь прибывший направил в сторону женщины телепатический сигнал столь ошеломляющей силы, что Ромаррен вздрогнул. Оружие упало на пол, а женщина, издав пронзительный визг, выбежала из комнаты, пытаясь убежать от уничтожающей настойчивости мысленного распоряжения. Ее туманная тень вызвала на мгновение игру красок на стене и исчезла.