Осенние визиты

оставляем в тени. Так и с вашим исскуством. Оно сейчас в тени -

незаслуженно...

Парочка корреспондентов (наверняка из какого-нибудь "Вестника Русских

Шашистов") задумчиво бродила вокруг сцены, поглядывая на Визиря через

видоискатели.

- Как-то у нас, в России, - продолжал Рашид Гулямович, - принято считать шашки

упрощенными шахматами. Такая же доска, что ли влияет? А про стоклеточные,

международные шашки, многие и не знают. Мне это кажется какой-то аналогией,

что ли... Придумали русские шашки на шахматной доске - и сразу словно

расписались в подражании. Так вот слепое копирование порой губит все наши

начинания. А ведь если разобраться, нет иной такой игры, что сочетала бы

простоту и пир интеллектуальной мысли, как шашки. В школах обучают играть в

шахматы - о шашках все забыли!

Аудитория сидела как каменная. Мертвая аудитория. Не раскачать. Визирь

мимолетно подумал, что с психологом надо будет серьезно обсудить следующие

пункты выступлений.

- Я, конечно, пока не президент... - наконец-то вялые улыбки в зале. - Но

немного помочь могу. Корпорация "Волжский мазут" оказала мне честь передать

вашей Лиге чек на... э... некоторую сумму. Думаю, это поможет в ремонте вашего

замечательного игрового зала, где вы, полчаса назад, разгромили меня в пух и

прах... А в хорошем помещении и играть веселее. Молодежь заинтересуется вашей

прекрасной игрой. И в московских школах дети, наше будущее, узнают красоту

гамбитов Гаральского и защиты Шохина...

За спиной Визиря, в маленьком президиуме, вице-президент Лиги крякнул и

вполголоса произнес:

- А потом Нью-Васюки станут центром Вселенной...

Рашид Гулямович мысленно отметил, что надо будет выяснить смысл аналогии.

Что-то она ему напоминала, но он так и не мог вспомнить, что.

Под аплодисменты зала - гораздо более искренние, Визирь передал чек

предводителю идиотов.

В трех километрах от Визиря, заполняющего очередную клеточку на доске

собственной предвыборной игры, мальчик, о чьем будущем так трогательно

заботились политик и корпорация "Волжский мазут", выпрыгнул из троллейбуса.

Секунду постоял, озираясь в вечернем сумраке. У Веснина он был дважды, но оба

раза не один, и дорогу помнил плохо.

Под вечер ряды новостроек утрачивали последние остатки индивидуальности.

Кирилл неуверенно двинулся вслед основному потоку прохожих.

...Среди его друзей всегда было много взрослых. И в театральной студии, где он

занимался дважды в неделю, и в молодежном литературном клубе, где Кирилл

являлся признанной маленькой звездочкой. Клуб "Штурман", который его мама

считала чем-то вроде скаутской организации с литературным уклоном, исключением

не являлся. Самое смешное было в том, что детей в "Штурмане" никогда и не

было. Кирилл был, пожалуй, единственным ребенком, периодически появляющимся на

посиделках среди двух десятков парней и девушек. Члены клуба интересовались в

основном детской литературой - а общение с реальными детьми приводило их в

смущение. Порой Корсакову казалось, что эти ребята то ли сильно недоиграли в

детстве, то ли так и не сумели вырасти по-настоящему. В мире детских книг -

который даже Кириллу порой казался ненатурально-розовым, они чувствовали себя

куда увереннее.

Поплутав среди домов минут пять, Кирилл наконец-то вышел к девятиэтажке,

длинной и гнутой, словно упавший на землю небоскреб. Веснин жил то ли во

втором, то ли в третьем подъезде.

Валя Веснин был программистом. Причем таким, как их обычно изображают в

американских боевиках - слегка сутулым и тощим очкариком. Как правило он

молчал на посиделках-чаепитиях, лишь иронически улыбаясь при особо

ожесточенных спорах. Зато с Кириллом он общался совершенно легко, мог часами

болтать о какой-нибудь компьютерной игрушке, и, казалось, абсолютно не

интересовался - пишет ли Кирилл стихи, ходит в театральную студию, или просто

изо дня в день валяет дурака.

...Кирилл поднялся на третий этаж пешком, дожидаться лифта не хотелось. Ему

сейчас просто необходимо было двигаться - безостановочно, как автомат. Это

позволяло забыться, впасть в легкое оцепенение.

У него всегда была хорошая "механическая" память. Он чувствовал, что подошел к

нужной двери, направо от лифта - вот только не знал, в том ли подъезде.

Кажется, у Веснина дверь была немного другой...

Кирилл позвонил.

Через мгновение послышались шаги, и он почувствовал, что ошибся. Но уходить

уже было глупо.

Дверь открыли сразу, ничего не спрашивая. Кирилл Корсаков увидел мальчишку,

своего ровесника, взлохмаченного, в застиранном трико. Тот явно ожидал увидеть

кого-то другого.

- Я ошибся, - сказал Кирилл. - Извини.

- Тебе кого? - с каким-то смешным вызовом спросил мальчишка. За его спиной в

коридор вышла женщина в халате, вытирая полотенцем мокрые руки. Окинула

Кирилла подозрительным взглядом, спросила:

- Это к тебе, Рома?

- Я... ошибся... - повторил Кирилл, отступая. Дверь захлопнулась. Он услышал

приглушенный голос женщины:

- Сколько раз я тебе говорила, не открывай...

Всхлипнув, Кирилл бросился вниз. Это было слишком нечестно. Cлишком.

Валентин Веснин зафиксировал программу, откинулся на стуле, глядя в экран.

Имиджевый ролик оптового рынка... если бы ему сказали пару лет назад, что он

будет заниматься рекламой базара, он бы засмеялся. Ну да ладно. Работа

несложная, но хорошо оплачиваемая. Он потянулся к "мышке" и включил просмотр.

В общем-то, ничего сложного от него не требовалось. Просто наложить на

оцифрованное изображение мелкий глянец. Блеск в глазах покупателя,

неестественную яркость одежды, сочность фруктов на прилавке. Мелочи, которых

нет в жизни. Лак на краске будней...

Он остановил ролик, разглядывая артиста, носившегося по базару с лицом

человека, никогда не видевшего фрукта, экзотичнее помидора, и одежды,

элегантнее ватника. Хороший артист. Валентин помнил несколько фильмов где тот

играл. Гораздо талантливее, хоть и с меньшим энтузиазмом...

В прихожей дзинькнул звонок, и Веснин поднялся. Прошел к двери, глянул в

глазок.

Кириллка Корсаков смотрел на дверь с тем самым ненатуральным блеском в глазах,

который он только что придавал артисту.

Веснин открыл дверь.

Мальчишка продолжал стоять, не делая даже попытки войти.

- Заходи, Кирилл.

Корсаков молча вошел.

- Что случилось? - спросил Валентин.

- Закрой дверь, - тихо попросил Кирилл.

На мгновение Веснину стало не по себе. Он закрыл оба замка, повернулся к

Кириллу, который не раздеваясь стоял рядом. Наверняка он только что плакал, но