Осенние визиты

общественном устройстве, такая маленькая биологическая деталь?

- Никак. Близнецы обычно стараются не походить друг на друга.

- Не скажи. Это влияние общества, под которое они адаптируются. А если

одиночки - исключение? Если президентами всегда избирают двоих. Если семьи

состоят из двух идентичных пар мужчин и женщин? Если смерть одного близнеца

вызывает такой шок, что второй просто не может жить?

Слава затянулся сигаретой, продолжил:

- А главный герой - одиночка. От рождения, или в результате несчастного

случая.

Ярослав помедлил секунду.

- Интересно. Но я не продал бы такой роман.

- Мечи и бластеры, конечно, более интересны и важны для общества, - кивнул

Слава. - Человеческая разобщенность - это для яйцеголовых идиотов.

- Ты не прав. Это и мне куда менее интересно.

- Само-собой. Ты продукт среды. Ты адаптируешься. Гасишь свои комплексы и

обиды. Зарубить пару обидчиков в средневековом замке куда веселее, чем думать

по-настоящему.

- Можно подумать, что ты - иной.

- Иной. Я несовершенен, но все, что можешь ты, во мне развито по максимуму. Ты

не понимаешь живых людей. Хватаешь одну-две детали, и дальше лепишь свои

отражения. Я - мог бы говорить о настоящих людях. Ты раздуваешь любую

жизненную проблему во вселенский конфликт. Я - мог бы говорить о мире во всем

его многообразии.

- Спасибо за комплимент.

- Это только начало, - Слава усмехнулся, открыл дверь тамбура, запустил окурок

в щель между вагонами. - Идем, сейчас поезд тронется.

Ярослав помедлил, прежде чем двинуться следом. Было ощущение плевка в лицо -

пусть даже ни одно слово Визитера не было для него неожиданным. "Мысль

изреченная есть ложь..." Куда там. Мысль изреченная - есть пощечина.

- Не комплексуй, - бросил через плечо Слава. - Если мы победим, то напишем

такое...

- Ты напишешь.

- Да нет же, вместе. Я могу лишь то, что можешь ты. Так что - подтянешься.

Старушка уже обустраивалась в купе. Столик заполнили полиэтиленовые пакеты с

баурсаками, мясом, куртом, казы и неизменными в дороге вареными яйцами -

очевидно, это был самый яркий пример пересечения культур.

- Я выгреб весь твой холодильник, - сказал Слава. - Но там оказалось немного

продуктов.

Он сдернул сумку с полки, расстегнул молнию.

- Зато коньяк ты нашел.

- Конечно...

Ярослав молча смотрел как Слава сдирает акцизную марку, жестяной колпачок,

полиэтиленовую пробку, поморщившись, нюхает горлышко...

- Пойдет. Что, поехали?

Старушка, забравшаяся с ногами на полку, безучастно наблюдала за ними.

- Ваше здоровье, бабушка, - сказал Визитер.

Ярослав принял от него бутылку, усмехнулся:

- Есть же стаканы, урод.

- Ничего, все свои. Давай, ты всегда верил в снятие стрессов алкоголем.

Коньяк был все-таки мерзким. Ультразвуковая возгонка дубовых опилок...

французский винодел схватил бы инфаркт, увидив, как готовят коньяк в Азии.

- Я думаю, мы уже не успеем спиться, - сказал Слава, с улыбкой наблюдая за

ним. - Так что, давай...

- Как ты думаешь... - Ярослав перевел дыхания, возвращая бутылку, - кого

выбьют первым?

- Вчера я называл мальчика и старика.

- А сегодня?

Визитер пожал плечами.

- Сегодня я не хочу думать, Ярик. Но одно могу сказать точно - прежде чем

доберемся до Москвы, список сократится.

2.

Владислава Самохина близкие друзья за глаза называли "следак". Он

действительно когда-то служил в органах. Увольнение - увы, не по собственному

желанию, его особо не огорчило. Жизнь предоставляла предприимчивому,

неглупому, пусть и немолодому уже человеку, достаточно возможностей. Жизнь

была хороша. Она состояла из лохов, неспособных ни отстоять свои права, ни

взять чужое; и приятелей - умеющих и то, и другое.

В уютной нише торговли недвижимостью фирма, совладельцем которой он был,

занимало совсем небольшое место. Но - очень, очень теплое.

Отношения Владислава с его единственным начальником - Геннадием Морозовым были

скреплены многим. Не в последнюю очередь рядом удачных операций, когда

завещавшие свои квартиры фирме престарелые москвичи умирали после пары месяцев

обещанного "пенсиона". Своей смертью, конечно, умирали. Как может быть иначе.

Здоровье старого человека - такая хрупкая вещь. Порой удивляешься, какие

невинные причины могут вызвать летальный исход.

Жаль лишь, что последнее время старики предпочитали умирать с голода, но не

подписывать никаких документов на свои несчастные квадратные метры...

Сегодня с утра Самохин принял сегодня двух клиентов. Особого интереса они не

вызывали. Он все же послал ребят осмотреть и оценить квартиры - одна в

Медведково, другая в Выхино. Немного, конечно, заработать можно и на таких

вариантах.

Появившийся после обеда Морозов лишь махнул рукой, когда Самохин начал

отчитываться о работе.

- Потом. Пошли, покурим.

Всегда аккуратный, высокий, с холеным, хоть и нервным лицом, Морозов обычно не

утруждал себя курением вне кабинета. Хороший итальянский кондиционер прекрасно

справлялся с дымом.

Владиславу не надо было больше ничего объяснять. Он вообще не курил уже лет

пять, и фраза была лишь поводом выйти во двор. Морозов, бывший ранее

журналистом в какой-то прикормленной провинциальной газетке, панически боялся

подслушивания. Может быть и не без оснований - временами ФСБ и КНБ проводили

шумные, показательные расправы над фирмами, подобными их "Компромиссу".

Они остановились посреди пустынного колодца двора. Люди здесь ходили редко,

предпочитая заходить в подъезды с улицы. Прекрасное место для спокойного

разговора.

- Я был у Романова, - разминая сигарету сказал Морозов.

Самохин насторожился. Романов был фигурой покрупнее многих. Фактически он

прикрывал их фирму в различных передрягах, когда сам, а когда с помощью

собственных покровителей - стоящих еще выше.

- Бери, - Морозов всунул ему сигарету. Самохин, поморщившись, прикурил и отвел

руку с сигаретой в сторону. Пусть дотлевает. - Так вот...

Геннадий явно не знал, как перейти к делу.

- Романов спросил, не возьмемся ли мы за парочку дел... за хорошую оплату. Я,

в общем, согласился...

Самохин понял.

- За кого он нас держит, Гена?

- Он просто знает ряд наших... методик, - Геннадий явно не находил, куда деть

глаза. Сейчас он был не старшим компаньоном и главой фирмы - а лишь мелким,

завравшимся и заворовавшимся журналистом, попавшим на беседу к следователю.

- Ты молодец, - Владислав покачал головой. - Ох, молодец. Видал я таких

кустарей на прежней работе. Пачками брал.

Морозов шумно выдохнул.

- Хорошо. Оцени тогда сумму...

Цифра заставила Самохина замолчать. На всякий случай он все-же переспросил: