Осенние визиты

Меня не пугает мысль, что вместо сотни самодовольных и зажравшихся политиков

власть возьмет один жесткий и циничный диктатор. Вряд ли от этого на Земле

станет больше горя. Но кто сейчас поступится своим куском пирога?

- Думаете, Хайретдинов ничего не добьется?

- Добьется, но вот как? Твоими методами, Николай? Танки и пули?

- Очевидно, - неожиданно согласился Шедченко. - Но без этого никогда не

обходилось. Дружина с мечами, рыцари в броне, войско с пищалями - всегда

что-то стояло за властью.

- Хорошо, что вы говорите "за".

- Шанс стоять впереди я уже упустил.

Писатель кивнул, достал сигареты:

- Закуришь?

Шедченко протянул руку, взял сигарету, раскурил от электрической зажигалки,

протянул ее назад. Неохотно сказал:

- Лучше бы мы не встретились. Никогда. Не пришли бы эти... голые благодетели.

- Это от нас не зависило.

- Уверен, литератор? - Шедченко ухмыльнулся. - Я вот - нет. Мы хотели перемен.

Мы мечтали о них. Знали, что нет в нас силы, но не хотели в этом признаться.

Да мы же сами их позвали! Уже давным-давно, тыкаясь мордой в грязь и улыбаясь

подлецам, сжимая покрепче зубы, шептали - придите! Придите, Сила и Власть,

Знание и Доброта! Молили о той красоте, что мир спасет, которую ты, литератор,

нам подаришь! Мечтали о третьем пути, о новой правде, которую невинный ребенок

принесет в мир! Хотели мы их, хотели! И получили!

- Посланника Тьмы мы тоже звали, - сказал писатель. Шедченко покосился на

него, но Заров не издевался. - Чтобы было, кого ненавидеть. Молодец,

полковник. Только что говорить об этом? Поздно.

- Теперь нам осталось выбирать меньшее зло.

9.

Семен зашел в кабинет, когда Визирь заканчивал телефонный разговор. Замер в

сторонке. Посланник Власти не обращал на него внимания - тот, на кого он,

пусть даже случайно, обрушил пресс Силы, уже никогда не предаст.

- Остальная сумма? - спросил он. Выслушал виноватые объяснения человека,

занимавшего в "Волжском мазуте" скромный пост консультанта по транспортным

вопросам.

- Ладно, не твоя вина... - Хайретдинов смотрел взглядом, не предвещающим

ничего хорошего виновникам задержки. Проклятье! Ему приходилось разбираться с

недоработками прототипа. Не слишком тяжелыми, но разве этим сейчас стоит

заниматься? Но деньги будут нужны. Он собирается прийти в Кремль законным

путем, а на этой дороге всегда высокие сборы. - Я позабочусь, больше ситуация

не повторится.

Он положил трубку. Добрецова придется менять. Это процесс не быстрый, но Ким

Родионович уже слегка напуган и стремится вновь завоевать доверие. Теперь он

будет переправлять деньги за незаконные реэкспортные операции своевременно.

Надеясь на прощение... дурак.

Власть не прощает тех, кто хоть раз попробовал ее обмануть.

- Что, Семен?

- Шедченко вернулся.

- Один?

- Нет, с каким-то мужчиной.

- Так пусть заходят, - сердито бросил Визирь. - Да, Семен... Усильте охрану

территории.

Семен насторожился.

- Есть серьезные основания полагать, - Визирь решил быть откровенным, - что

сегодня произойдет попытка террористического акта.

Охранник явно пытался соотнести смысл фразы и спокойный тон Хайретдинова.

Вывод он сделал неправильный.

- Рашид Гулямович, на чем сосредоточить особое внимание?

- Семен... - Визирь укоризненно покачал головой. - Мне не нужен политический

капитал, нажитый на фальшивых покушениях. Рано или поздно от отзывается

презрением... Я действительно полагаю, что на меня готовят покушение.

- Связаться с отделом охраны парламента? Нас только шестеро, Рашид Гулямович!

- Нападать будет одиночка. Правда - очень талантливый одиночка. Не стоит

отпугивать его толпой омоновцев, иначе он просто затаится, и повторит попытку.

Лучше - покончить с ним раз и навсегда.

Семен неуверенно кивнул.

- Вы справитесь?

- С одиночкой - справимся.

- Это профессионал. Наемный киллер высокого класса.

- Машину обстреливал он?

- Да.

Семен не стал больше ничего уточнять, а Визирь предпочел не вдаваться в

подробности. В общем-то он даже не был до конца уверен в своем прогнозе. Но

сегодняшняя встреча была таким удобным шансом для Посланника Тьмы, что тот не

захочет его упускать.

Главное - покончить с киллером. Покушение в любом случае, даже при неудаче,

нанесет непоправимый вред - привлечет к нему внимание спецслужб и журналистов.

Не так уж часто депутатов преследуют столь целеустремленно и энергично.

Непременно поползут версии о его причастности к мафиозным разборкам, КНБ

усилит контроль, начнет раскручивать Шедченко - что делает украинский военный

в окружение русского политика? Всплывет факт выдачи Николаю оружия, кто-нибудь

привяжет его личность к событиям на выставке.

И станет чертовски трудно закончить игру с оставшимися конкурентами...

Шедченко вошел в кабинет уверенно, даже не постучав. Очевидно - демонстрируя

писателю их дружеские отношения. Визирь шагнул навстречу.

Лицо Зарова было ему прекрасно знакомо. Но в реальности оно оказалось

неожиданно мятым, усталым. Темные круги под глазами, заметное брюшко,

забрызганные грязью джинсы, обвислый свитер. Не следишь за собой, не

следишь... А ведь порой Посланник Творчества бывал и стройным, щеголеватым

красавцем, меч в руках держал не хуже Посланника Силы, а уж язык был

подвешен... толпы поднимал и бросал на смерть.

- Рад вас видеть, Ярослав, - он протянул руку, и Заров ответил рукопожатием.

Хороший знак. Он может сам этого не сознавать, но ему страшно и одиноко. Он

хочет сильных союзников, защиты, уверенности, похвалы. - Прежде всего -

подтверждаю все свои гарантии. Вы можете в любой момент покинуть нас. Вас

отвезут в любую точку города, не причиняя ни малейшего вреда.

- Откуда такой гуманизм, Визирь?

- Правила игры, Ярослав.

- Всегда считал политику игрой без правил.

- Я не политик, - Визирь посмотрел ему в глаза, сказал, повышая тон, щупая его

душу. - Я - Власть.

Никакой реакции. Насмешка в глазах. Усталость и насмешка. Его не согнуть, как

отставного лейтенанта.

Прототип, все-таки. Тем более - Прототип Творчества. Он всегда ненавидел

Власть - если не нес ее сам. В этом он был ближе всего к Посланнику Тьмы,

пускай и дрался с ним яростнее всех. Их различие пролегало на тонкой грани

морали, которую легко почувствовать, но невозможно определить.

- Вы молодец, - почти искренне сказал Визирь. - Держитесь, признаете ошибки,

способны искать компромиссы... - ему пришлось мгновенно поправиться: - пока

они не идут вразрез с совестью.

Визирь прошел к столу, достал коньяк.

- Будете?

Писатель кивнул.