Олдос Хаксли - Обезьяна и сущность

Доктор Пул как ученый и библиофил возмущается и протестует:

- Но это же ужасно!

Вождь только посмеивается.

- Туда - "Феноменология духа", оттуда - хлеб. И притом чертовски вкусный.

Вождь откусывает еще ломоть. Тем временем доктор Пул нагибается и буквально выхватывает из пламени чудесный томик Шелли в одну двенадцатую листа.

- Слава б... - начинает он, но, вспомнив, по счастью, где находится, вовремя спохватывается. Засунув томик в карман, он обращается к вождю: - Но как же культура? Как же всеобщее наследие, как же человеческая мудрость, доставшаяся с таким трудом? Как же все то лучшее, о чем думали...

- Они не умеют читать, - с набитым ртом отвечает вождь. - Впрочем, это не совсем так. Мы учим их всех читать вот это.

Он указывает пальцем. Средний план, снятый с его точки: Лула с ямочками и всем прочим, но при этом с крупным "нет" на фартуке и двумя "нет" поменьше на груди.

- Вот все, что им нужно уметь прочесть. А теперь вперед, - приказывает он носильщикам.

В кадре носилки, которые протаскивают через дверной проем в то, что осталось от бывшей кофейни Билтмора. Здесь, в зловонном полумраке, два-три десятка женщин средних лет, молоденьких и просто девочек деловито ткут на примитивных станках вроде тех, какими пользуются индейцы Центральной Америки.

- Ни у одного из этих сосудов в последний раз детей не было, объясняет вождь доктору Пулу. Потом хмурится и качает головой: - Они или производят на свет чудовищ, или бесплодны. Одному Велиалу ведомо, откуда нам брать рабочую силу.

Они движутся в глубь кофейни, минуют группу трех-четырехлетних детишек, за которыми присматривает пожилой сосуд с волчьей пастью и четырнадцатью пальцами на руках, и входят во второй зал, чуть меньше первого.

За кадром слышен хор юных голосов, декламирующих в унисон перв.ые фразы краткого Катехизиса.

- Вопрос: какова главная цель человека? Ответ: главная цель человека умилостивить Велиала, мольбою отвратить Его злобу и как можно дольше избегать умерщвления.

Крупным планом лицо доктора Пула, на котором удивление постепенно сменяется ужасом. Затем дальний план с точки, где он стоит. Выстроившись в пять рядов по двенадцать человек в каждом, шестьдесят мальчиков и девочек тринадцати - пятнадцати лет застыли по стойке смирно и монотонно бубнят резкими визгливыми голосами. Лицом к ним на помосте сидит жирный человечек в длинном одеянии из черных и белых козлиных шкур и меховой шапке с жесткой кожаной оторочкой, к которой прикреплены средних размеров рожки. Его безбородое желтоватое лицо лоснится от обильного пота, который он беспрестанно утирает мохнатым рукавом своей рясы.

В кадре снова вождь; он наклоняется, трогает доктора Пула за плечо и шепчет:

- Это наш ведущий знаток сатанинских наук. Говорю тебе, что касается зловредного животного магнетизма, тут он просто мастер.

За кадром бессмысленно тараторят дети:

- Вопрос: на какую участь осужден человек? Ответ: Велиал для своего удовольствия из всех насельников земли выбрал лишь ныне живущих, чтоб осудить их на вечные муки.

- А почему у него рога? - осведомляется доктор Пул.

- Он - архимандрит, - поясняет вождь. - Его должны вотвот пожаловать третьим рогом.

Средний план: помост.

- Прекрасно, - произносит знаток сатанинских наук тонким визгливым голосом, похожим на голос невероятно самодовольного ребенка. - Прекрасно! Он утирает лоб. - А теперь скажите, почему вы осуждены на вечные муки?

Короткое молчание. Потом, сперва вразнобой, затем громко и отчетливо, дети отвечают:

- Велиал развратил и растлил нас во всем нашем бытии. За этот разврат мы и осуждены Велиалом по заслугам.

Учитель одобрительно кивает и елейно скрипит:

- Такова непостижимая справедливость Повелителя Мух.

- Аминь, - отзываются дети и делают рожки.

- А как насчет вашего долга по отношению к ближнему?

- Мой долг по отношению к ближнему, - звучит хор, - прикладывать все усилия, чтобы не дать ему сделать со мною то, что я сам хотел бы сделать с ним; повиноваться всем моим господам; всегда держать свое тело в целомудрии, исключая две недели после Велиалова дня, и исполнять свой долг в том звании, на которое Велиал соизволил меня обречь.

- Что есть церковь?

- Церковь - это тело, Велиал - его голова, а все одержимые - его члены.

- Очень хорошо, - снова утирая пот с лица, говорит наставник. - А теперь мне нужен юный сосуд.

Пробежав взглядом по рядам учеников, он указывает пальцем:

- Ты. Третий слева во втором ряду. Светловолосый сосуд. Подойди.

В кадре снова группа людей с носилками. В предвкушении развлечения носильщики ухмыляются, и даже полные губы вождя - очень красные и влажные на фоне черных завитков усов и бороды - расплываются в улыбке. Но Лула не улыбается. Она побледнела, прижала ладони ко рту и широко раскрытыми глазами наблюдает за происходящим с ужасом человека, которому уже доводилось проходить через подобное испытание. Доктор Пул смотрит на нее, потом на жертву; в кадре, снятом с его точки, мы видим, как девочка медленно приближается к помосту.

- Ближе, - повелительно скрипит детский голос. - Стань рядом со мной. А теперь повернись к классу.

Девочка повинуется.

Средний план: высокая, стройная девочка лет пятнадцати с лицом скандинавской мадонны. "Нет", - провозглашает фартук, подвязанный к поясу ее измятых шорт. "Нет, нет", - гласят заплаты на ее юных грудях.

Наставник осуждающе указывает на нее пальцем.

- Посмотрите, - сморщив лицо в гримасу отвращения, говорит он. - Видели вы что-либо столь же отталкивающее?

Он поворачивается к классу и скрипит:

- Мальчики, те из вас, кто ощущает зловредный животный магнетизм, исходящий из этого сосуда, поднимите руки.

Класс, снятый дальним планом. Все без исключения мальчики поднимают руки. На их лицах выражение той злобной похотливой радости, с какою правоверные наблюдают, как их духовные пастыри мучают козлов отпущения еретиков или же еще более сурово наказывают отступников, угрожающих существующему порядку.

В кадре снова наставник. Он лицемерно вздыхает и качает головой.

- Этого-то я и боялся, - говорит он и поворачивается к стоящей рядом с ним на помосте девочке. - А теперь скажи мне, в чем сущность женщины?

- Сущность женщины? - нерешительно переспрашивает девочка.

- Да, сущность женщины. Поторапливайся!

С выражением ужаса в голубых глазах она смотрит на мастера и отворачивается. Лицо ее покрывается мертвенной бледностью. Губы начинают дрожать, девушка с усилием сглатывает слюну.

- Женщина, - начинает она, - женщина...

Голос ее срывается, глаза наполняются слезами; отчаянно силясь сдержаться, она стискивает кулаки и кусает губы.

- Дальше! - взвизгивает наставник. Взяв с пола ивовый прут, он наносит девочке сильный удар по голым икрам. - Дальше!