НФ: Альманах научной фантастики 8 (1970)

– Сколько? - удивился Юрий Васильевич.

– А шестьдесят, - так же спокойно сказал вахтер.

– Так институту-то, кажется, двадцать пять?

– Ну, так что, будто я не знаю, сколько институту! Я все знаю. Все знаю… Гляди, директор! - бросил он Юрию Васильевичу и вытянулся в струнку.

В парадную вошел высокий человек в кожаной куртке на молниях. Его небольшая голова покоилась на мощных плечах атлета.

– Как служба, отец? - спросил директор вахтера.

А тот совершенно преобразился. Грудь колесом, каблуки вместе, носки стоптанных сапог врозь, даже под крючковатым носом дыбом встал реденький прокуренный ус.

– Служу народному здравоохранению! - рявкнул неожиданно громко старик.

– Молодца! - серьезно сказал директор и, коснувшись локтем непроизвольно вытянувшегося перед ним Юрия Васильевича, прошел мимо, к своему кабинету.

– Наш-то не в духе, - заметил вахтер. - Я все знаю… Тут, если послушать хочешь, в старое время кадетский корпус помещался.

По коридору прошел уже знакомый Юрию Васильевичу человек валенках, тот самый, что накричал на Ворону.

– Дед, - сказал он сипло, - чтоб был порядок! Ты у меня понял?

– Как есть понял! - бодро ответил вахтер.

Человек в валенках заметил Юрия Васильевича, внимательно на него посмотрел и спросил;

– Студент? Какого курса?

– Я не студент, - ответил Юрий Васильевич.

– А что тут стоишь, женским полом интересуешься?

– Я на кафедре физики работаю.

– Та-та-та, - обрадовался вдруг человек в валенках. - На кафедре физики? Новый ассистент. Как тебя, Декека? Ну да, Декека! Знаю, знаю… - Мягко ступая, он пошел дальше.

– Зайцев это, - доверительно сказал вахтер, - Аполлошка. Ба-альшой человек! Такой сукин сын, что не приведи господь и помилуй.

Он поднял голову и, что-то прошептав про себя, включил звонок. Юрий Васильевич поспешил на второй этаж.

Зал был уже полон.

– Юра! - позвал Дейнеку Захар, ассистент с соседней кафедры, указывая на место рядом с собой. - Иди к нам… А чего? - продолжал он, когда Юрий Васильевич пробрался к нему на последний ряд. - Нам видно, да нас не видно, можно и почитать и словом перекинуться. Ты как, книжку захватил? Нет. Тогда твое дело табак, придется слушать.

К трибуне просеменил человек небольшого роста и, почти исчезнув за ее краем - Юрию Васильевичу была видна только блестящая лысина рядом со сверкающим графином, - быстро-быстро заговорил, время от времени демонстрируя аудитории документ за документом.

– Мы все, товарищи, знаем Афанасия Петровича. Он, можно сказать, наше детище, воспитанник нашего института. Диссертант представил нам свою биографию, прямую, как стрела, товарищи. Без всяких, так сказать, ответвлений. Родился он в простой крестьянской семье, в глухом таежном селе, которое даже, говорят, не нанесено на каргу. Пятнадцати лет был призван Рубежанским военкоматом, так как произвел впечатление вполне сложившегося юноши. Трижды был ранен. Находясь в 311-м госпитале на излечении, обратил на себя внимание любознательностью и готовностью помогать медперсоналу в его нелегком труде по уходу за ранеными. При непосредственной помощи профессоров нашего института Семенова и Пасхина сдал экстерном за среднюю школу и, я бы сказал, молниеносно закончил Рубежанский мединститут, сдав все положенные экзамены в два с половиной года.

Те из нас, товарищи, кто видели Афанасия Петровича за микроскопом или препарированием, в химической лаборатории или у постели больного, хорошо знают его чрезвычайную, поразительную трудоспособность, его предупредительное, гуманное отношение к больному, его постоянное стремление знать все, что может помочь ему, будущему врачу, спасти человеческую жизнь. Признаться, многие из нас были разочарованы, когда Афанасий Петрович избрал для научной специализации кафедру нормальном физиологии. Его успехи в общей хирургии заставляли думать, что перед нами будущий хирург. Но представленная работа и отзывы оппонентов говорят о том, что Афанасий Петрович сделал ПРАВИЛЬНЫЙ выбор.

Как секретарь ученого совета института могу подтвердить, чго документы полностью соответствуют известным положениям министерства, а личность диссертанта по своим деловым и политическим качествам вполне приемлема… - докладчик помолчал и вдруг добавил совсем другим голосом: - Симпатичнейший человек Афанасий Петрович!

Юрий Васильевич толкнул локтем зачитавшегося Захара и спросил:

– Хвалит-то его как! Это что, правда?

– Афоня - железный парень, - коротко отвечил Захар перелистывая страницы.

А защита между тем шла своим чередом. Раздвинулся занавес за столом президиума, и все увидели, что прямо на стене развешены многочисленные графики м увеличенные микрофотографии. Диссертанту дали слово, и он, волнуясь и торопясь, заговорил на таком латинизированном языке, с таким обилием медицинских терминов, что Юрий Васильевич слушал, слушал, да и махнул рукам… Но зал, видимо, что-то понял, м все захлопали, когда Афанасий Петрович кончил говорить. После диссертанта выступили оппоненты, каждый из них прочел по листочку-отзыву.

– Все уже? - спросил Юрий Васильевич у Захара. - Идем по домам.

– А голосование? - спросил Захар. - Да и Афоню поздравить нужно. Ты шутишь - степень получить!

В общежитии научных работников, где Юрий Васильевич получил комнату, было уже тихо. Титан еще шумел, и Юрий Васильевич, попивая горячий чаек с кетой, мысленно вновь переживал очередной день в институте. Был этот день удивительно пестрым. "Прожил, будто во сне, - подумал он. - Люди какие бывают разные. Ганюшкин и Горбунов, Зайцев и Ворона… А завтра воскресенье, как хорошо. Можно пойти на Адун покупаться, говорят, вода еще теплая.

Юрий Васильевич допил чай. «Вымыть или не мыть?» - раздумывал он, поворачивая стакан, как вдруг в дверь постучаяи.

– Кто там? - спросил Юрий Васильевич, подойдя к двери.

– Откройте, - отозвался чей-то знакомый голос. - Свой.

Юрий Васильевич открыл дверь и увидел судебного эксперта, а рядом с ним пожилого милиционера в форме.

– Не спишь? - спросил Федор Никанорович, проходя в комнату. - Это хорошо… Собирайся, пойдешь с нами.

– А куда? Куда так поздно?

– Беда времени не знает, - сказал Федор Никанорович. - Ты ведь сам хотел…

– Что случилось? Я сейчас, сейчас. - Юрий Васильевич торопливо надел пиджак, поискал глазами кепку.

– И случилось, и поможешь мне. Вы познакомьтесь, это мой старый друг. Пострепалов Александр Лазаревич. Товарищи, нужно спешить.

Ночь была безлунная. Редкие фонари двумя гирляндами уходили вдаль, к Адуну. Только третий этаж обкома был все еще освещен. Федор Никаморович, постукивая папочкой, шел впереди, будто указывая дорогу. Милиционер, шурша плащом, шел рядом с Юрием Васильевичем, время от времени затягиваясь папироской. Вот и вход в учебный корпус. Федор Никанорович постучал палкой в дверь, и ее тотчас же распахнули, видимо, их ждали.