Людмила Макарова - Близкие звезды

Гардон не покидал своего убежища, пока корабль лорда Геллера не оказался в зоне прямой видимости. За час до предполагаемой встречи в дверь каюты капитана раздался стук. На пороге стоял штурман.

– Привет. Можно сказать, что ты хорошо выглядишь по сравнению с тем, что было, если тебя побрить и приодеть.

Из всей одежды на Гардоне были только легкие белые брюки. Сент-Фалль посмотрел на отцветающий кровоподтек на капитанской груди. По правде говоря, он опасался застать Рэджинальда напившимся до беспамятства, и облегченно вздохнул, когда увидел, что заблуждался на этот счет.

– С чем пожаловал? – хмуро спросил Рэд.

– Мне интересно, какую награду ты потребуешь от Геллера.

Насколько знал Рэджинальд, Серж никогда не нуждался в деньгах, так как в свободное время (а иногда и не в свободное, приплачивая Кейту и Виктору) играл на бирже, причем весьма успешно.

– Я испытываю огромное желание послать его подальше вместе с гонораром, а что?

– Этого-то я и боюсь. В таком случае тебя не поймет твой собственный экипаж. Возьми деньги. Ареал обитания этих ваших арпитонов серьезно пострадал. Как я понимаю, растут они не везде, разводить и собирать их непросто… Самое время набивать цену.

Скрытный по природе, Серж откровенничал крайне редко, поэтому Рэджинальд даже не попытался строить из себя начальника, принявшего очередное абсурдное решение.

– Куда я денусь? – усмехнулся Гардон. – Игра идет по его правилам с самого начала. Нет у меня вариантов…

– Вариант, конечно, был, – задумчиво произнес Серж. – Заключить контракт не с Геллером, а с Пайнтером. Но тогда и оплачивались бы наши услуги по тарифу контрактников Службы спасения. Хватило бы на одну дозаправку… и никакие контейнеры мы бы, естественно, грузить не стали – не дарить же их уважаемому лорду задарма. Скорее всего именно такой план и созрел у него с самого начала: обязать спасателей вывезти и людей, и оборудование, не объясняя, что именно дороже. И только когда спасатели лажанулись, он рискнул раскошелиться и раскрыть карты.

– Кто не лажанулся-то? И если бы спасатели туда вовремя не пришли – трупов бы в два раза больше было: без пресной воды и медикаментов. Мужики из завалов на станции еще троих достали. И умудрились из двух разбитых машин разного класса одну собрать. Пайнтер знал, кого отправить. Виктор когда на это чудовище посмотрел – бутылку им поставил. Серж, давай съездим вместе, – неожиданно предложил Рэд. – Поторгуемся. Ты же лучше всех нас вместе взятых разбираешься в финансовых документах.

– Давай. Правда, с некоторых пор мне хочется, чтобы Геллер умер.

– Я знаю. И мне тоже, но по другой причине. Как только я распишусь в контракте в строке о получении вознаграждения, спасение людей при оценке моих действий будет с радостью и облегчением сброшено со счетов.

– Несомненно. Кстати, спасибо, что оставил на орбите Сориссы Кейта.

– Еще заходи.

– Я жду тебя у катера через двадцать минут.

Гардон сделал правильный ход. Серж хитро и элегантно раскрутил магната на хорошие деньги, уверив, что миллион двести кредиток тот может отдать совершенно безболезненно. В принципе, так оно и было, но Геллер, как всякий делец, не любил расставаться с миллионами. Искусством торговаться Сент-Фалль владел в совершенстве. Кроме того, он прекрасно знал ситуацию на биржах, курсы валют и объемы капиталовложений компании «Биос» за последние несколько лет, чем удивил Геллера несказанно.

– У вас очень сильная команда, господин капитан, – с оттенком досады сказал лорд Гардону, подписывая контракт.

– Спасибо, милорд. Инкубаторы уже у вас на борту, в лаборатории. Хотите лично удостовериться в сохранности груза?

– Я верю вам на слово, Рэджинальд.

– Черт возьми, Серж! – сказал Гардон, когда они возвращались в катере на «Монику». – Ты уверен, что болтаясь со мной по галактикам, занимаешься своим делом? А, навигатор?

– Если тебя устраивает проложенный курс.

– Я просто обязан чем-то отблагодарить тебя за роль менеджера, – улыбнулся капитан. – Заказывай.

– Ты не сможешь вытащить ее из комы. Все остальное у меня есть.

Рэд включил автопилот и отпустил штурвал. Скорость снизилась, и теперь габаритные огни «Моники» приближались не столь стремительно.

– Серж, я не властен изменить прошлое. К сожалению. Ты там был, поэтому мне незачем оправдываться. И я действительно не могу вытащить ее из комы. Попроси что-нибудь другое.

Сент-Фалль сделал неопределенный жест.

– Конечно, нет… Это было сказано не в твой адрес, Рэд. – Он с минуту молчал. – Послушай, капитан, все хотел задать тебе вопрос. Может, ответишь мне сегодня в качестве поощрения?

– Смотря какой вопрос.

– Я не верю в официальную версию, что название звездолета сложилось у вас со Стрэйком из маркировочных символов «МНК». Кто она?

– Пилот, – ответил Рэд после некоторого раздумья. – Какое-то время мы… вместе работали.

– А сейчас?

– Ее истребитель расстреляли на старте во время одного из налетов. Удовлетворен?

– Вполне, – кивнул Серж. – Хоть и ожидал чего-то более романтического.

– Романтики тоже хватало. – Гардон развернул кресло к штурману. – Ничего нового я тебе не скажу. Нет в этой вселенной ни одного человека, не исключая меня, который остается спокойным, когда умирает любовь. Особенно, если твоей любви нет еще и тридцати, она умна и хороша собой. Время лечит… Не вздумай искать аналогий, тем более – пить. Бесполезно! Помнишь механические часы? Прежде чем в один прекрасный день ты поймешь, что… что наконец записал ее в призраки, стрелка отмеряет бесчисленное количество кругов. В расставании с мертвыми тоже есть своя прелесть для оставшихся в живых.

Рэд замолчал, отвернулся и снова взял управление, сосредоточившись на контрольной панели бортовых систем. Штурман не нашелся, что сказать. Задав вопрос, поддавшись минутной слабости, он ожидал в ответ море иронии или холодный взгляд, надежно скрывающий весь внутренний мир капитана. Он знал, что Рэд довольно тонко улавливает их настроение в рубке и умеет гасить конфликты: чаще – резко, иногда – насмешливо, крайне редко – мягко.

Сент-Фалль знал про Гардона только то, что было позволено, и что знали все: война, ранение, Служба спасения, АСП. До трагедии на Сориссе ему и в голову не приходило спрашивать о том, что происходило на каком-либо из этапов, а зря. Ведь голос капитана, которому мало кто решался стать поперек дороги, замкнутого и непредсказуемого в своих действиях, оригинального и решительного до безумия во всем, что касалось работы, совершенно по-человечески дрогнул, когда Рэд заговорил о смерти любимой девушки, с момента гибели которой прошло больше пятнадцати лет. Все, что он только что сказал, согласно общему мнению, было несвойственно Гардону в принципе.