Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Время было выбрано весьма удачно. Волна смеха прокатилась по всей аудитории, когда я склонился над ухом Элейн и попытался заговорить. Худощавый мужчина рядом с ней повернулся и холодно посмотрел на меня.

— Здесь нет места, — сказал он громким шепотом, а его взгляд остановился на моей разорванной рубашке и щетине, на моем лице.

— Я только на минутку.

Элейн удивленно посмотрела на меня.

— Я не подумала... почему ты не участвуешь в спектакле? Я ждала...

— Я все расскажу тебе позже. Ты здесь одна?

Она кивнула и немного подвинулась на скамейке, освобождая мне место. Я покачал головой, глядя на нее.

— Нет, я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Она бросила на меня еще один быстрый взгляд.

— Не сейчас. Подожди, пока спектакль закончится.

— У нас нет времени, — ответил я. — Подождем следующего смешного эпизода и тогда уходим!

Через мгновение она кивнула, хотя ее глаза все еще вопросительно смотрели на меня. Я ждал, прислушиваясь к разговору на сцене.

— Сейчас! — прошептал я.

Элейн тихо поднялась как раз в тот момент, когда волна смеха начала нарастать. Внизу, на сцене, я увидел, как Полли неожиданно заметила нашу активность на трибуне. Думаю, что, несмотря на слепящий свет, она узнала меня, но после краткого перерыва в репликах она продолжила плавно играть свою роль. Я последовал за Элейн по узкому проходу между скамьями и стеной. Затылком я ощущал опасность. Подумалось, что сейчас нас схватят. Кто-то должен остановить нас. И тут я с ужасом подумал, может быть, им это и не нужно. Может быть, теперь мы уже раскрыты.

Казалось, никто не заметил нашего ухода.

Выйдя на тихую улицу, Элейн повернулась ко мне с горящими, вопрошающими глазами.

— Что с тобой случилось, Рохан? — спросила она, понизив голос. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты должен быть сейчас с актерами.

Я потер заросший щетиной подбородок.

— Многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз. Теперь уже неважно.

Я на мгновение задумался, насколько она осведомлена о моих последних делах? Я сдал ее соратника силам Комуса, что стало следствием приезда труппы в Карсон-Сити, чтобы заманить повстанцев в ловушку. Но было уже слишком поздно думать об этом.

— Подожди минутку, — заявил я. — Слушай пьесу.

Озадаченная, она повиновалась. Через мгновение я сказал:

— Что ты думаешь про ловушку для Анти-Кома?

Вспышка удивления на ее лице, когда она повернулась ко мне, подсказала мне ответ прежде, чем она сказала:

— Как это возможно...

— Это я тебе тоже потом расскажу, — ответил я. — Если будет время. Этот спектакль — ловушка. Трибуны — это большой детектор лжи для охоты на Анти-Ком.

В наступившей тишине над трибунами снова раздался взрыв смеха. Элейн подняла на меня встревоженный и испытующий взгляд.

— Ты уверен? И это работает? — она не хотела мне верить.

Я видел, как жизнь и румянец покидали ее лицо, когда она смотрела на меня, пытаясь не верить и все же, вопреки самой себе, начиная осознавать, что я был прав.

— Откуда ты знаешь? — спросила она сдавленным шепотом.

Я покачал головой, глядя на нее.

— Это долгая история. Если ты можешь что-то сделать, чтобы противостоять ловушке, тебе лучше сделать это немедленно. Или тебе это не нужно? Есть ли на трибунах ваши люди?

— О боже! — ошеломленным шепотом произнесла она.

— Может, мне прервать спектакль? — спросил я с нетерпением. — Я мог бы это сделать, но...

Внезапно она резко отвернулась от меня, не говоря ни слова, и бросилась бежать. Я на мгновение заколебался, глядя ей вслед. Потом я бросился за ней, стараясь двигаться как можно тише. Она бросила на меня взгляд через плечо и побежала дальше, не обращая внимания.

Я уже задыхался, когда она остановилась у низкого двухэтажного офисного здания и достала из сумочки ключ. Она открыла дверь и одним движением скользнула внутрь, исчезнув в темноте. Я последовал за ней.

— Закрой дверь! — крикнула она, задыхаясь. — Закрой дверь!

Я услышал, как щелкнул замок, когда закрывал ее. Тусклый свет осветил лестницу, ведущую наверх, и Элейн, которая уже стояла там и отпирала следующую дверь. Я догнал ее как раз вовремя, чтобы увидеть, как она пересекает кабинет, отодвигает картину на стене и нажимает две кнопки, расположенные вровень со штукатуркой. Она стояла, прислонившись головой к стене, с закрытыми глазами, и пальцы продолжали нажимать кнопки. Она дышала открытым ртом и пыталась прислушаться.

Я услышал отдаленный вой городской сирены, сначала тихий, но постепенно набирающий силу. Вой становился то высоким, то исчезал, напоминая какую-то звуковую комбинацию, похожую на шифр. Снова и снова звучали отрывистые послания городу и тихой сельской местности. Я представил себе, как весь Карсон-Сити сидит ошеломленный в течение первых нескольких сигналов и не понимает, что происходит. Я представил себе, как прислушиваются к этим звукам люди на далеких фермах, путники на дорогах, птицы и звери, пробуждающиеся ото сна в сумерках. И на мгновение у меня мелькнула шальная мысль, что Карсон-Сити похож на тонущий корабль посреди Атлантики, который медленно погружается в черные воды и подает сигналы SOS. Элейн вздохнула, открыла глаза и отступила назад. Картина снова встала на место, закрывая кнопки. Она посмотрела на меня, все еще бледная, но уже более спокойная. Вой сирены затих вдали.

— Призыв к бунту? — проговорил я.

Она слабо улыбнулась.

— «Э» и «Ч» на азбуке Морзе значат «Эй, Чарли», — сказала она. — Это и есть сигнал. Прислушайся.

Даже отсюда мы слышали низкий нарастающий гул голосов с улиц и домов, людей, зовущих друг друга, открывающихся дверей, бегущих ног.

— Нам пора расстаться — произнесла Элейн. — Оставь свои дела здесь и отправляйся домой. Бросай все и уезжай! Сейчас все зрители покинули трибуны... я надеюсь. Это значит...

Теперь настала моя очередь возразить:

— Слушай!

И она умолкла.

Мы оба услышали отрывистые звуки выстрелов с той стороны, откуда пришли.

— Может быть, кто-то из зрителей все-таки не успел скрыться, — мрачно заметил я. — А ты как думаешь?

Она направилась к двери. Затем взяла себя в руки, медленно повернулась, отодвинула стул от одного из столов и села на него, снова закрыв глаза на мгновение. Она посмотрела на меня, и ее блестящие черные глаза были очень встревоженными.

— Садись, Рохан, — сказала она. — Мы должны прояснить ситуацию. Что тебе известно обо всем этом?

Я был рад возможности присесть. Мне через многое пришлось пройти за последний час. Я чувствовал, как нервы и мышцы напряглись, когда я попытался расслабиться, а голова дико заболела.

— Это может занять некоторое время, — со вздохом произнес я.