Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Неуклюже двигаясь, я с трудом начал подниматься по склону в сторону звуков проезжающих машин.

Тяжелый грузовик с грохотом остановился в сумерках.

— Приехали, — сказал водитель. — Карсон-Сити. — Он искоса взглянул на меня. — Ты в порядке, приятель?

Я оторвал подбородок от груди и выдавил улыбку. Всю дорогу от Дугласа я был неважным собеседником. Слишком многие думы роились у меня в голове.

— Конечно, я в порядке, — ответил я и с трудом выбрался из кабины.

Он наблюдал за мной, рассматривая мои царапины, синяки и порванную одежду. Он покачал головой, глядя на меня, и я пробубнил:

— Что ж, спасибо, что подвезли.

Водитель поколебался, сунул руку в одно из отделений приборной панели и бросил мне пакет.

— Вот, лови.

Это был пакет с пайком — едой, которую водители берут с собой для дальних перегонов. Я с благодарностью поймал его. Никто не знал, как долго мне придется зарабатывать на пропитание с этого момента. Водитель все еще смотрел на меня, когда отъезжал, и как раз перед тем, как шум двигателя заглушил все остальные звуки, мне показалось, что он крикнул:

— Мне нравились ваши картины, мистер Рохан.

Но так ли это — я никогда не узнаю.

Я купил кофе в киоске у шоссе. Это немного помогло. Карсон-Сити не очень большой город. Недалеко от центра города есть парк с фонтаном посередине и огромными деревьями, густо покрытыми летней листвой, которая при дуновении шелестит на ветру. Я нашел скамейку и съел немного еды из пакета, через силу. Я не был уверен, как она усвоится с похмелья.

К тому времени уже стемнело, и мне оставалось только следовать за толпой. Карсон-Сити был очень важен для Комуса, как говорил мне Най. Это было место, где он хотел собрать на спектакль большую аудиторию, где наверняка окажется множество мятежников. Глядя на трибуны издалека, слыша первые знакомые строки, звучащие знакомыми голосами, я задавался вопросом, во скольких других городах Калифорнии сегодня вечером ставили такие уличные пьесы? И было ли что-то действительно особенное в Карсон-Сити. Что именно?

Все голоса внутри магического кольца были знакомы, кроме одного. Тот, что произносил мои реплики. Я чувствовал себя призраком.

Я подождал, пока не убедился, что Гатри занят тем, что он обычно делал в своем грузовике, а все актеры были на сцене. Затем я проскользнул между балками и стеной и вскарабкался на трибуны, чтобы занять место на самом верху. Почти все скамейки были заняты. Я прошел несколько метров и сел на свободное место.

Сидя там и глядя на освещенную сцену, я чувствовал себя очень странно. Я был частью пьесы, а не частью публики. Я не мог до конца поверить, что сижу здесь в качестве зрителя, а второе мое я находится на сцене. Самое странное ощущение возникало при наблюдении за актером, который играл мою роль. Человек, притворяющийся Говардом Роханом в роли, в которой я достиг таких высот и таких глубин. Он хорошо с этим справлялся. Достаточно хорошо. Он был примерно моего роста и цвета кожи, играл чисто, четко, но без души. Впервые «Перекресток» мне предстояло увидеть в этой постановке именно таким, каким он был написан.

Актеры нервничали. Актер, играющий мою роль, был немного заторможен, потому что до этого он репетировал с другим коллективом. Не раз он оказывался не совсем там, где должен был быть, когда кто-нибудь поворачивался к нему, чтобы вести диалог. Однажды я заметил, что лицо Полли в такой момент стало напряженным и немного мрачным, и мне показалось, что она видит призрачное присутствие меня, Рохана, на сцене. Впрочем, я и сам видел там себя. Глядя на ее лицо, я с некоторым удивлением подумал, может быть, они все-таки скучают по мне.

Мое похмелье уже давно прошло. Чувствовалось, что я почти снова ожил. Я смотрел на зрителей и гадал, что они думают о такой экзотической вещи, как живая пьеса на улице Карсон-Сити. Они смеялись во всех нужных местах, а такая публика больше всего ценилась актерами.

К своему удивлению, я обнаружил, что думаю об Анти-Коме.

С высоты я заметил, что бледно-золотистые волосы Кресси нуждаются в покраске. Я заметил, что Рой наложил слишком много туши на веки, поэтому его глубоко посаженные глаза казались маленькими и измученными. Я мысленно отметил, что следует поговорить с ними обоими, и пришел в себя, вспомнив, что я и актеры труппы Суонна больше не имеем ничего общего.

Потом увидел знакомый профиль в паре рядов впереди себя и с удивлением подался вперед, чтобы разглядеть получше. Конечно, я узнал ее по Сан-Андреасу — это она склонялась над датчиками полиграфа. А чуть позже видел ее в горной долине в распределительном центре повстанцев, когда стрелял по машине, увозящей святыню от Комуса. Доктор Элейн Томас. Она спокойно сидела на скамейке впереди меня, одетая в желтое платье и синий свитер, наброшенный на плечи. Черные волосы были туго стянуты в обычную корону из косичек, а слегка раскосые глаза пристально смотрели на сцену. Я быстро взглянул на ее руку и увидел на ней кольцо с большой синей вставкой.

Кресси в ярком свете прожекторов внизу описала полукруг своей ярко-розовой юбкой и протянула обе руки к мужчине, который играл мою роль. Они стояли там, смеялись друг над другом и сияли в ярком свете. Я почувствовал укол странной ревности. Кресси вкладывала в эту роль больше интимности, чем следовало бы для роли Сьюзен Джонс. Но она же была Кресси Келлог, добивающейся всего, пусть и путем обмана. Она играла со всем блеском и очарованием, предназначенным для нового человека в актерском составе. Очевидно, что она преследовала какие-то свои цели.

Она склонила голову набок, и ее пшенично-шелковые кудри взметнулись вверх. Беспричинная дрожь беспокойства холодно прошла сквозь меня. Она вдруг стала Мирандой, Мирандой из сна, двигающейся в окружении тикающих бомб. По какой-то причине мой взгляд переместился на Элейн, которая сидела, улыбаясь, и наблюдала за пьесой. И я почувствовал, как смерть витает в холодном и пахнущем пылью воздухе вокруг нас. Что-то странное происходило в моей голове. Старое жестокое противостояние внутри меня вернулось. Я должен был хранить память о любимой и не мог вынести ее измену. Миранда, подумал я. Миранда...

Почему мне так не хотелось видеть Кресси в роли Миранды во «Сне прошлой ночи»? Потому что Кресси и Миранда были женщинами на противоположных полюсах в моем сознании, и я не хотел, чтобы они слились в единое целое? Кресси не была Мирандой. Миранда была светом и жизнью, безопасностью, любовью.

Миранда?

Я почувствовал, как в голове у меня словно грянул гром.

Каким-то образом много вещей с серией беззвучных щелчков аккуратно укладывались в схему. Элейн Томас и синее кольцо на ее руке, мысль и запах смерти, сон о бомбах, отсчитывающих безжалостно время вокруг сцены, Кресси, похожая на Миранду, и мой разум, отвергающий их сходство...