Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— Да, ты права, — сказал он. — Они больше не поют.

Но Лилит уже не слышала его. Ужасная боль все росла в ней, и теперь она знала, что это — ненависть. Ненависть к Адаму и Еве и к тому, что они сделали с ней. Ненависть к этой карикатуре, совсем недавно бывшей великолепным полубогом, которого она любила, с фигурой, которой она могла бесконечно восхищаться. Правда, теперь они могли доесть Плод и обрести совершенное Познание, чтобы снова самим стать совершенными, но это было бы то совершенство, куда ей, Лилит, не было пути. Они были единой плотью, и даже Бог не смог бы ничего теперь поделать. Глядя вниз, Лилит ненавидела их обоих. Само существование Евы было оскорблением того совершенства, которое продолжала чтить Лилит, а Адам... Адам, дрожащий под Древом и наполненный искаженными, неполными знаниями, проглядывающими из уголков его глаз...

Рыдания клокотали в горле Лилит. Адам прежде был безупречен, и она никогда не сможет его забыть. Она все еще любила память о нем, потому и продолжала глядеть на это жалкое человеческое создание под Древом. Лилит поняла, что пока он жив, она никогда от него не освободится, ее вечно будет тянуть к этой плоти, которая когда-то была Адамом. Перспектива вечной тоски по тому, кто уже никогда не будет существовать, внезапно стала ей невыносима.

Она завертела головой, а потом взглянула на сияние над Эдемом, откуда доносилось пение золотистых голосов — пение, которое уже никогда не услышат ни Ева, ни Адам.

— Иегова! — закричала Лилит. — Иегова! Ты, унижающий и уничтожающий всех нас! Ты был прав — они оба слишком испорчены, чтобы привнести в мир что-либо, кроме страданий всем тем, кто знает их. Бог, снизойти же и дай нам покой!

— Послушай! — в ужасе завизжала Ева возле Адама. — Адам, ты только послушай ее!

И простой человеческий ужас исказил прежде такие благородные и гордые черты бессмертного лика Адама.

— Древо Жизни! — закричал он. — Никто не сможет нам ничего сделать, если мы вкусим плоды и с него!

Он повернулся и бросился к темному Древу на краю поляны, а Лилит смотрела, как он бежит к нему. Прежние совершенные движения исчезли вместе с красотой его тела, само тело было теперь ему в тягость.

Но ему не было дано достичь Древа Жизни. Потому что в Саду внезапно возникло невыносимо яркое сияние.

На Небесах воцарилась тишина, а в Эдеме перестал дуть ветерок.

— Адам, — раздался Глас в невыносимо абсолютной тишине Сада, — ты вкусил Плод с Древа?

Адам бросил взгляд на Лилит, застывшую в отчаянии на вершине склона на фоне неба. Красота, которую она не утратила, окутывала ее, но больше напоминала всего лишь оболочку, потому что теперь она не могла стать в Эдеме полубогиней, как мечтала. Адам посмотрел на стоящую рядом Еву — неуклюжую карикатуру на прежнюю красоту, о которой он мечтал. И голос его, когда он заговорил, был пронизан горечью.

— Ты, женщина, плоть от плоти моей, — укоризненно начал он, затем заколебался, встретившись взглядом с Евой.

Прежнее богоподобное совершенство было теперь им утрачено, но все же он не пал так низко, чтобы высказать Еве все, что думал о ней.

— Ты, женщина, плоть от плоти моей, но до тебя у меня была другая женщина, которая не сделала мне ничего плохого...

Нет, он не мог столь глубоко ранить плоть от плоти своей, но был теперь всего лишь человеком, поэтому не мог простить ее безоговорочно. И нахмурившись, он продолжал, вскинув голову и обращаясь теперь к невыносимому сиянию, льющемуся с неба:

— Это она дала мне Плод, который я вкусил.

— Ева?.. — грянул Глас с неба.

Возможно, Ева помнила, как другой голос, холодный и сладостный, бормотал ей: «Ева...» в зеленом сумраке Сада, голос, который нашептывал ей секреты. Возможно, если бы сейчас он был возле нее... Но его не было, и негодование пузырями вскипело на ее губках.

— Меня обманул Змей, — коротко ответила она Богу. — Вот я и откусила от Плода.

Мгновение в Саду висела тишина. Затем Глас произнес:

— Люцифер... — и сострадание прозвучало в нем, сострадание, не имевшее отношение к тяжелому проступку стоящих перед Ним мужчины и женщины. — Люцифер, враг мой, будет теперь находиться далеко от Древа и никогда не сможет приблизиться к нему. — Затем Глас объявил свой приговор: — На животе, Змей, вечно будешь ты ползать, пыль станет твоей пищей до скончания твоих веков...

И тут из тени Древа возникло и извиваясь поползло по траве длинное тонкое тело. Было время утраты красоты, и Змей потерял свое яркое переливающееся мерцание, сопутствовавшее ему, пока в его плоти жил Люцифер, и передвигаться он мог теперь, лишь извиваясь на брюхе. Он поднял сплюснутую голову к Еве, высунул и тут же спрятал раздвоенный язычок и тут же уполз в траву. Лишь колыхание травы показывало его путь. Ева издала долгий рыдающий вздох в зеленых сумерках сада.

— Адам, Ева, — продолжал неумолимый Глас. — Сад теперь не для вас. — В Нем сквозила бесконечная жалость, и весь Сад замер, вслушиваясь в Его слова. — Я создал вашу плоть слишком слабой, поскольку слишком сильна была в вас божественная сила, чтобы Я мог доверять вам. Вы не виновны в этом — это Моя ошибка. Но Адам, Ева... Я дал вам такую силу, что даже элементалы огня и тьмы почувствовали с вами родство. Однако какой-то дефект все же был в вас изначально, потому что вы, даже будучи единственными человеческими существами, не смогли остаться верны друг другу.

Адам бросил короткий взгляд на Лилит, неподвижно стоящую на вершине склона, одетую безупречной красотой, о которой он так мечтал и которую больше никогда не сможет увидеть снова. Глаза Евы следили за ползущей в траве змеей, но все ей казалось размытым из-за первых в Эдеме пролитых слез. Оба они молчали.

— Вы, негодные, все же осмелились протянуть руку к Древу Жизни, чтобы вкусить его плодов и жить вечно, — через мгновение продолжал Глас. — И виновата в этом Лилит. Она встала между мужчиной и Мною, прежде чем он был готов обрести помощника, пока он еще формировал и лелеял мечты о Еве, которые Я вложил в его спящий разум. Она узурпировала форму его мечты, и для нее есть за это особое наказание. Это она воссоздала Древо Жизни, прежде чем Я был готов позволить ему вырасти, и из-за этого Адам и Ева должны покинуть Эдем. Мужчина и женщина — вы еще не пригодны для совершенного знания и бессмертия. Вам пока что нельзя доверять. Но Лилит, бесплотная, останется витать здесь, в стенах Эдема, а вы должны пойти расплачиваться за то, что поддались искушению, и спасением для вас будет тяжкий труд в поте лиц своих на землях вне Сада. Адам, более Я не осмеливаюсь доверять твоему родству с землей, из которой Я создал тебя. Из-за тебя Я проклинаю эту землю, Адам... И она больше не должна быть одним целым с тобой. Но я обещаю тебе, что в конце ты вернешься в нее...