Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Джеймс протянул пустой стакан.

— Еще один, — попросил он и расстегнул воротник рубашки. — Я очень устал.

Кванна заботливо положила длинную холодную руку ему на лоб, прежде чем повернулась к буфету, где хранились лед и сегир. Длинные складки ее плаща скрывали движения, но на этот раз она не стала бросать в напиток таблетку. Одной было вполне достаточно, и кроме того... кроме того, перед уходом ей все-таки хотелось вытянуть из Джеймса нужную информацию.

После того, как он принялся за второй стакан, Кванна пододвинула пуфик, сняла со стены маленькую арфу и замысловатыми движениями пальцев начала наигрывать мелодию на единственной струне. Он покачивал головой в такт музыке и напевал, улыбаясь Кванне.

— Забавно, — задумчиво произнес Джеймс. — Ты прямо космополит, моя дорогая, даже если никогда и не покидала Венеру. Ты играешь на марсианской арфе шотландскую балладу, переложенную на венерианский мотив. Если бы ты только знала, какая это старая песня, Кванна.

Он тихонько запел, не попадая в ноты:

Он устало встряхнулся и затих. Кванна заметила промелькнувшую на его лице грусть, взяла минорный аккорд и заговорила тихим голосом в такт музыке:

— Я хочу увидеть Землю, Джейми. Можно мне полететь с тобой?

— Я бы так этого хотел, — тихо отозвался он. — Это будет нелегко, любимая... Я так буду скучать по Венере. Я... — Он внезапно выпрямился, бросив сердитый взгляд из-под насупленных черных бровей. — Так нечестно, Кванна! Я проговорился из-за усталости. О да, черт возьми, я полагаю, ты все равно все узнала бы в скором времени. Сегодня пришли приказы. Мы возвращаемся на Землю.

— Последний Патруль, — пробормотала Кванна, все еще наигрывая тихую мелодию. — Венера снова будет свободной планетой, да, Джейми?

Он снова нахмурил кустистые брови.

— Свободна? — с горечью в голосе переспросил он. — О да, Вастари и его головорезам будет где разгуляться, коль ты об этом. Если для тебя так важна свобода, то имей в виду, что на Венере станет очень опасно. Вся культура, созданная нами за триста лет, будет уничтожена... за триста дней или даже меньше, как только падет защита Патруля. И, моя милая, снова начнется эпоха варварства. Так вот что значит свобода для венерианки?

На фоне сгущающихся сумерек лицо девушки казалось белее снега.

— Джейми, Джейми, — мягко упрекнула она его и улыбнулась. — Нам неплохо жилось до появления землян. И ты скоро вернешься домой...

Он поставил недопитый стакан на стол, словно от этой мысли у него перехватило дыхание, и глянул в окно, в промежуток между длинными колышущимися занавесками.

— О да, конечно... Я родился на Земле сорок с лишним лет назад, — мрачно произнес он. — Наверное, мой дом там. Но... я все равно буду скучать по Венере, Кванна. — Он потянулся к ее руке. — Я буду скучать по тебе... Я так хочу спать, моя дорогая. Сыграй еще раз «Оттерберн», пожалуйста. Лучше вздремну-ка я перед ужином.

Когда дыхание Джеймса стало ровнее, Кванна поправила подушку под его темноволосой головой, накрыла легким одеялом и повесила арфу обратно на стену. В спальне она сняла бархатный плащ изумрудного цвета и сменила сандалии на мягкие кожаные сапоги для верховой езды.

Накинув на голову капюшон темного плаща, она остановилась у двери и коснулась панели — та бесшумно скрылась внутри стены. Даже Джеймс, проектировавший дом, ничего не знал об этой панели, как, впрочем, и о многих других секретных приспособлениях, которые венерианские рабочие встроили в штаб-квартиру Земного Патруля.

Кванна взяла пистолет с полки за панелью и пристегнула его к поясу атласного платья. Ее пальцы задержались на длинной плоской коробке на полке, и она нерешительно вытащила ее, предварительно глянув через плечо на пустую комнату.

В коробке, обитой бархатом, лежал кинжал с длинным стеклянным лезвием и серебряной рукояткой. Кванна вынула его и поднесла к свету. На лезвии акварелью были начертаны венерианские символы. С одной стороны алым цветом была выведена надпись «Вастари будет королем», а с другой английскими буквами было написано имя «Джеймс Дуглас». По странному стечению обстоятельств венерианское имя Дуглас имело то же значение, что и его шотландское имя на древнем гэльском — Дху Глас, что переводится как «темный человек».

Кинжал являлся церемониальным оружием, которое можно было использовать только один раз. Его еще никто не применял по назначению... пока что. Алые буквы смоются при первом же соприкосновении с влагой, а лезвие расколется в ране. В честь передачи клинка Кванне даже устроили специальную церемонию, и ей уже давно следовало бы им воспользоваться.

Она положила кинжал обратно в шкатулку и быстрым движением закрыла панель. Стеклянное оружие часто являлось к ней в кошмарах.

Кванна запахнула зеленый плащ и поспешно вышла из дома. Кванну никто не видел, кроме слуг-венериан, которые украдкой поклонились, с благоговением посмотрев на нее, как и конюхи в конюшне, где ее уже ждала оседланная лошадь.

— Пещера у водопада, леди, рядом с Грозовым хребтом, — тихо произнес один из них и отсалютовал ей как настоящей венерианке.

Девушка кивнула и взяла поводья.

Офицер-землянин, дежуривший у внешних ворот, не заметил Кванну. Подчиненные отвлекли его в нужный момент так, чтобы закутанная в плащ фигура на темной лошади успела выскользнуть из ворот, и он готов был поклясться, что мимо него никто не проходил.

Лошадь, плавно покачиваясь, мягкой походкой вышла на поднимающуюся тропу за пределами Дарвы. Венерианские лошади умели передвигаться совершенно бесшумно. Животное Кванны уверенно поднималось вверх по извилистой тропе сквозь синие сумерки, называющиеся ночью в той области, где находилась Дарва.

Для описания дня и ночи в венерианском языке нет точных терминов, но из-за естественного колебания планеты на солнечной ее стороне происходит медленная смена тепловых потоков. Бывают периоды серовато-голубых заморозков и молочно-белых дней, когда сквозь плотный туман начинает просачиваться опаляющий свет солнца. В некоторых частях солнечной стороны тепло сменяется холодом лишь раз в несколько месяцев, но здесь огромные горы ускоряют этот процесс, что, однако, все равно не позволяет венерианам четко различать день и ночь.

Пока Кванна ехала по тропе, огромные синие горы в сумерках казались пурпурно-фиолетовыми. Она слышала, как журчат бесчисленные водопады, а умиротворяющий шум стекающей воды служил фоном для сходящих где-то вдалеке оползней, гулкое эхо которых отражалось от сизых скал.

Крутые скалы высотой в несколько сот метров пронзали облака и своим величественным видом по-прежнему производили довольно сильное впечатление на землян, привыкших в жизни на Венере. Но Кванна, поднимаясь все выше и выше, не обращала никакого внимания на хорошо знакомые ей отвесные склоны из пурпурного камня, нависающие над ней словно сама смерть. Она выросла в этих горах, но не собиралась тут умирать. Будь ее воля, она умерла бы на другой планете, чтобы ее похоронили в мягкой почве Земли, где на голубом ясном небе свет солнца сменялся светом звезд и Луны. Несмотря на многочисленные рассказы, Кванна все равно не могла представить подобные природные явления.